Усилием воли граф подавил в себе воспоминания о Булонском лесе. И повернул на Орлеан…

В Орлеане он ненадолго остановился и перекусил в кафе, находящемся у собора Сен-Круа. Тут же, выезжая на дорогу, залил мотоциклетный бак – V-твин жрал топливо со страшной силой. И покатил дальше…

Ближе к «файв-о-клок» он докатил до Лиона, южной столицы Франции, последней ее столицы…[97]Можно было либо заночевать здесь, либо сделать еще один, последний бросок, пересечь границу, заночевать в Турине. Более осмотрительный человек предпочел бы первое, в то время как граф предпочел второе. Даже на заправке он решил не останавливаться, потому что на итальянской стороне – он это точно знал – топливо стоит дешевле, чем в Рейхе…

В пограничной зоне графа ожидал очень неприятный сюрприз в виде пробки. Пробка, по его прикидкам, тянулась не меньше, чем на морскую милю, то есть была очень значительной. И очередь тянулась медленно, так что он рисковал здесь и заночевать.

Три раза черт.

Граф постучал в окошко стоящей рядом машины, почти нового «Фиата».

– Простите, синьор, вы не знаете, что происходит? – спросил он, вспоминая обороты итальянского языка, сына ненавистной, заучиваемой в школе латыни. – Забастовка?

– Да нет… – Лысоватый итальянец, не стесняясь, плюнул на асфальт. – Сейчас забастовок нет. А вот бюрократы остались…

– Это не бюрократы, – открылось окно в машине, стоящей с другой стороны. – Наверное, опять кого-то убили.

– Дева Мария, – раздраженно сказал граф, – там кого-то убили, а мы тут должны стоять, как преступники, или как?

– И не говорите, синьор! Полное безобразие!

– А кого хоть тут убили?

– Да не тут… В стране опять убивать начали. Бедная Италия.

Между тремя людьми, общего между которыми было только то, что они стояли в одной пробке, – моментально установилось доброе взаимопонимание и дружеская приязнь. Итальянцы были совсем не такими, как англичане… скорее, они были полной противоположностью англичанам. Если англичане сухие, холодные, чопорные – то итальянцы, наоборот, жизнерадостные, в хорошем смысле слова бесцеремонные, и готовы заводить друзей даже в автомобильной пробке. Обратной стороной этого было то, что итальянцы так же легко заводили и врагов, и оставались жизнерадостными только до тех пор, пока не приходило время убивать.

Впрочем, королевскому егермейстеру графу Сноудону происходящее было только на руку. В раме его скоростного «Триумфа» был спрятан пистолет «Глок-26», миниатюрный глушитель к нему и несколько магазинов с патронами. Все эти переделки он осуществил сам, возясь по выходным со своим мотоциклом, тщательно и осторожно устраивая в его конструкции тайники. Рама современного мотоцикла – все равно что лабиринт Минотавра, к тому же тайники были сделаны из кевлара с подложкой, чтобы посторонние вложения не были видны на экране рентгеновской таможенной установки. Таможенники на границе обычно обращают внимание на большие грузовики, в которых можно устроить большой тайник для товара, или на туристические автобусы, в которых тоже могут быть тайники для спирта, сигарет или наркотиков. Но какой смысл обыскивать мотоцикл? А сейчас еще и усиление мер безопасности, таможенники, наверное, не первую смену на ногах…

– А что, стоит до Турина попробовать добраться или заночевать у границы? – справился граф.

– Да как сказать. Можно попробовать, синьор, но на вашем месте я бы в ночь в дорогу не пускался. Неспокойно…

Граф сделал про себя выводы. Вот такие разговоры у границы могут дать информации о происходящем больше, чем тома разведсводок. В Италии по-прежнему было опасно по ночам.

На таможенном посту раздраженные бойцы Финансовой гвардии (их машины были тоже бело-синими, но тон синего цвета намного светлее, чем на машинах карабинеров) обыскивали машины. Граф обратил внимание, что большей частью обыскивали не большие грузовики, а легковые машины – и это значило, что творится что-то неладное. Когда итальянский гвардеец подошел к нему, граф показал свой нехитрый скарб, умещенный в двух кофрах, притороченных сзади, и без разговоров (итальянец бы или заворчал, или бы поднял скандал) заплатил требуемую пошлину. После чего аккуратно проехал вперед. Шлагбаум перед ним был открыт – аррива Италия…[98]

Как ему и посоветовали, через несколько миль после границы граф съехал с дороги. Небольшое двухэтажное строение показалось ему весьма симпатичным. Если верить часам – из графика он еще не выбился, небольшое отставание будет к утру, но так он наверстает…

Сняв номер на одну ночь, граф устроился в небольшой траттории на первом этаже, заказал лазанью. Девица, которая заведовала в траттории, ему весьма приглянулась. Скорее всего – дочь хозяина, в Италии высокие налоги и потому многие работают семьями, чтобы не попадать под зарплатные налоги. Вероятно, и черноокой девице приглянулся мотоциклист – худощавый, с волосами до плеч, приятным лицом и тяжелым перстнем-печаткой из настоящего золота. Фамильный, кстати, перстень, французского дворянского рода, попавший к графу от матери. Рыцарь двадцать первого века – с фамильным перстнем и пистолетом «Глок-26», который он нелегально провез через границу…

– Как вас звать? – спросил королевский егермейстер.

– Синди… – моментально отозвалась девушка. Графу это понравилось – британка этого возраста начала бы сразу набивать себе цену. Британские женщины были… вещью в себе, так сказать – до тридцати их трудно снять, а после тридцати – трудно не снять, причем между этими двумя состояниями души обычно присутствует законный брак с адептом «альтернативного сексуального выбора»…

– Синди…

Граф оглянулся – было слишком поздно, а единственная, кроме него, компания в баре должно быть еще не скоро потребует к себе внимания – судя по количеству початых бутылок на столе. Так что – все нормально.

– Присядете? Кстати, Синди – североамериканское, скорее, имя. Ваш папа – североамериканец?

Девушка смущенно рассмеялась.

– Вообще-то, это не мое имя.

– А какое же ваше?

– Вы не поверите…

– Отчего же, поверю… – пожал плечами граф.

– Синдерелла!

– О… Должно быть, у нас с вами есть нечто общее.