Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Этак вы и до нового министерства договоритесь, — громко засмеялся Тимашев.
— О, господа! Мнится мне, что недалеко то время, когда в каждой стране появится министерство пропаганды. Мои инженеры уверяют, что существует способ передавать человеческую речь посредством проводов, или даже вовсе через мировой эфир. Только представьте, господа! Где-то, в одном из таких министерств, специальный человек, с прекрасным, трогающим душу, голосом, будет рассказывать нашим детям или внукам о том, как следует жить. Кого из правителей любить и во всем поддерживать, а кого ненавидеть. А далекие наши потомки, возможно, откроют способ передавать через эфир не только голос, но и изображение. Не исключено, что и двигающееся.
— Полноте вам, Герман Густавович, — тяжко вздохнул Рашет. — Вы и телефоном уже всех поразили до глубины души. В САСШ такие опыты тоже ведутся, но вы и здесь всех опередили. Теперь, благодаря вашей прозорливости, это замечательное устройство навсегда будет связано с Россией, а не какой-то иной державой.
— Кстати, Герман Густавович? — вскинулся Валуев. — Когда же уже наши кабинеты свяжут посредством этой чудесной, телефонной, связи? Давеча был приглашен в один дом… не стану говорить в какой. Причиной приема был как раз это удивительное открытие ваших инженеров. Список абонентов пока не особенно велик, и удалось поговорить только с одним из них. Но каково! Через весь город! И слышно так четко, словно бы в пределах видимости.
— Помех много? — заинтересовался я. — Треск? Шумы посторонние?
— Есть немного, — признал, напрягши лоб, Петр Александрович. — Но, право слово! Это же такие мелочи! Несмотря ни на что, голос на том конце провода слышно отчетливо. Если мы и переспрашивали непонятное, так потому только, что вокруг было довольно шумно. Все не могли не обсуждать это фантастическое изобретение.
— Лестно, лестно, — улыбнулся я. — Касаемо же установки аппаратов в кабинеты, так давайте решим на следующем же общем заседании Совета министров. Коли всем это будет нужно, включим в бюджет следующего года оплату подключения и аппаратуры. К сожалению, господа, это пока дело не дешевое. Одного провода уже по Санкт-Петербургу почти двадцать верст развешали.
— Скоро птицам негде станет летать, — проворчал Тимашев. — Всюду будут эти провода.
— Ну, полагаю, до этого еще далеко, — легкомысленно отмахнулся от генерала Рейтерн. — Сколько по всей столице найдется господ, готовых выложить круглую сумму ради забавы? Не думаю, что очень много. Тысяча? Две?
Я промолчал, грустно улыбнувшись. Уже на тот момент в графике подключений было более пяти тысяч записей. И я был уверен: это только начало! Во всяком случае, на пригородном заводе Сименсов заканчивали возведение уже второго цеха по сборке приборов. И готовы выстроить еще хоть десять, хоть сто. Дело давало почти триста процентов прибыли. Даже в эпоху строительства сплошного телеграфного пути от столицы до Владивостока, Сименс не зарабатывал так много.
Хотя до меня им все равно далеко. Одна моя пулеметная фабрика зарабатывала в разы больше. Хоть и выпускала пока удручающе мало готовых устройств. Понятное дело, разгадка в большом заказе от Морского ведомства. Адмиралы быстро сообразили, что очередью из пулемета куда дешевле и эффективнее расстреливать плавающие морские мины. И решили оборудовать новым типом оружия все свои броненосные корабли. А их во флоте уже девять. Ровно в девять раз больше, чем было в шестьдесят девятом. И удручающе мало для вооруженных сил Великой Державы. У той же Франции этих броненосцев больше трех десятков. У Британии — и говорить нечего. Британия — королева морей, и этим все сказано.
Ну ничего! Весной со стапелей Николаева на Черном море должны сойти сразу шесть броненосцев. И эскадра из двенадцати вымпелов быстроходных миноносных крейсеров. Все-таки мореманы — они такие. Миноноской, или на худой конец — эскадренным миноносцем новый тип корабля назвать застеснялись. Решили обречь его легким миноносным крейсером.
А я что? Да ничего. Мне-то какое дело? Мне нужно, чтоб страна была богата и могуча. В том числе, и флотом. Так что я — только за!
§6.10. Подарки к Рождеству
Троица была совершенно разной. Я прекрасно осознаю, что вообще-то все люди разные, но эти были прямо-таки этой аксиоме явственным подтверждением.
Щуплый, субтильный даже, Павел Николаевич Яблочков, был чем-то отдаленно схож лицом с Никсой. Не близнец, нет. Но сказал бы кто-нибудь, что они родственники, я бы поверил.
Александр Николаевич Лодыгин напротив — кряжистый, как гном. Плотный такой, основательный мужчина. Из подготовленной на этого человека справки я знал, что ему всего двадцать восемь лет. Но выглядел он старше. Они с Яблочковым одногодки, но если первый и на пороге тридцатилетия казался вчерашним студентом, то Лодыгин — преподавателем с опытом.
Владимир Николаевич Чиколев по бумагам был на два года старше первых двоих. И он был единственный из этих «трех мушкетеров», кто выглядел четко на свой возраст.
Все трое были знакомы между собой. Не дружили. Просто знали о существовании друг друга, и о работах, которые вели. Но в этом как раз ничего удивительного не было. Время такое. Наивное. Изобретатели первым делом бежали в газеты и журналы, рассказывать всему миру о том, какие они гении. Новое оружие тут же демонстрировалось иностранцам, а по просьбе последних, и чертежи прилагались. Бесплатно. Страх и ужас!
Но к троице это пока никак не относилось. Потому что прежде ни один из них ничего путного не выдумал. Яблочков и Лодыгин пытались изобрести электрический источник света. По-простому говоря: электрическую лампочку. И были на пороге великого открытия, но тут в их жизни случился я.
А мне их проблемы казались несколько надуманными. Я ведь никакой не специалист. Не электрик и не электронщик, но устройство простейшей лампочки накаливания знаю не понаслышке. В детстве из маленьких, полутора вольтовых, каждый из мальчишек моего двора хоть раз да попробовал делать простейшие детонаторы для самодельных взрывных устройств. А большие, те что под потолком, менял не раз, когда те перегорали. Поэтому, после одного интересного разговора
