И особо ценишь такие тихие, семейные вечера, когда на будущий уже день, двадцать пятого, узнаешь из газет о случившемся несчастье. На границе между Подольской и Херсонской губерниями, на сто восемьдесят шестой версте Одесской железной дороги, в том месте, где пути пересекают долину реки Тигул, произошла страшная, кровавая катастрофа. Крушение товарно-пассажирского поезда.

Пассажирами были, в основном, новобранцы, перевозимые к месту службы. Двадцать четвертого декабря семьдесят пятого года, в сильную метель, поезд сошел с рельсов. Часть вагонов свалилась под откос высотой в девятиэтажный дом. Из-за крушения, и возникшего пожара, погибло почти полторы сотни солдат из четырехсот. Около ста двадцати получили ранения разной степени тяжести.

Поезд следовал по Одесско-Елисаветградской ветке в Одессу. По приходе в Балту, был отправлен далее не по расписанию, а по телеграфному соглашению. Путь был свободен, и дежурный администратор движения доложил, что состав можно отправлять. Все-таки наличие оперативной связи здорово облегчила жизнь служащим железных дорог.

Между тем, как раз к тому времени на Тигульской насыпи нужно было произвести ремонт путей. На одном из участков рельс путевой обходчик обнаружил повреждения. Грубо говоря: рельс лопнул.

Ремонт не представляет какой-либо сложности. Всего-то и нужно было снять рельс поврежденный, и установить новый. И работы велись. Единственное что, о начале производства работ забыли уведомить начальников ближайших станций. И вот, рабочие, сняв пострадавшую железяку, пошли в будку греться. Напомню, была сильная метель.

Она же сказалась и на внимательности машиниста паровоза. Видимость была сильно ограничена. Тем не менее, были бы установлены соответствующие, необходимые по регламенту предупреждающие знаки, шанс затормозить состав все-таки был. Не было знаков.

Экипаж самого состава оказался неполным. Пути идут под уклон, а на склонах состав положено притормаживать. И машинист честно пытался это сделать, придавив тормоза тендера. Однако же поезд скорость сохранил. Тогда был дан сигнал тормозить кондукторам, которых вместо положенных шести человек, было лишь четверо. Эшелон несколько сбавил скорость, но сильно недостаточно, чтоб предупредить катастрофу.

Когда рабочие услышали свисток машиниста, дорожный мастер с флагом в руке бросился навстречу поезду. Благо это машинист таки заметил,переключил на задний ход, и стал давать свистки крайней опасности. Все кондукторы, выскочив из вагонов, тормозили вагоны, но так и не смогли полностью остановить ход поезда.

Локомотив первым сошел с рельс. Завалился влево, и полетел, вместе с первыми одиннадцатью пассажирскими вагонами вниз по насыпи. Чуть позже, туда же отправились еще два вагона третьего класса и грузовая платформа с зерном. Пять тысяч пудов хлеба обрушилось точно на тлеющий тендер, полный углем. К катастрофе обрушения добавилось вспыхнувшее пламя.

Двадцать шестого, по итогам экстренного заседания совета министров, была создана следственная комиссия. Межведомственная. В которую вошли, кроме специалистов министерства дорог, еще и представители военного ведомства, торговли и промышленности и финансового ведомств. По той простой причине, что Одесская железная дорога принадлежит «Русскому обществу пароходства и торговли», а пострадали по большей степени военнослужащие.

Потому уже, весной, были арестованы и посажены под домашний арест исполнительный директор «Общества», адмирал Николай Матвеевич Чихачев, и начальник движения железной дороги, Сергей Юльевич Витте. Комиссией были установлены многочисленные нарушения, совершенные и в ходе строительства дороги, и во время эксплуатации. Та же численность служащих была далека от оптимальной, но тут ничего поделать было нельзя. Дороге требовались люди грамотные. Желательно с техническим образованием. А таких во всей стране был недостаток.

К слову сказать: следствие пришло к парадоксальным выводам. Конкретного виновного определить не удалось. Ответственные лица допустили ряд мелких просчетов. Которые были обусловлены общим положение страны. Уровнем грамотности, резким, практически взрывным развитием причерноморского региона, и, как следствие — существенно выросшим грузооборотом. Одно было ясно и без дознавателей. Частные железные дороги должны быть преобразованы в государственные. Это, в первую очередь, позволит изжить творящийся сейчас в отрасли натуральнейший бардак.

Чудовищная катастрофа всколыхнула страну. Всюду — в деревнях и селах, городах и дворцах — ее обсуждали. Происшествия на железнодорожном транспорте случались и прежде, но никогда в них не погибало такое количество людей. Статьи о событии вышли на первые полосы не только наших, русских, газет. Но и на страницы прессы всех европейских стран. Возможно, и Америки. Но газет из САСШ никто не выписывал, и, соответственно, с уверенностью утверждать не мог.

Новый год теперь не так празднуют, как в моем прошлом — будущем. Главным праздником в году почитается Рождество, а не смена цифры в календаре. Тем не менее, рождественские каникулы расцветили столицу разноцветными фонарями. Улицы украшены, на площадях и в скверах установлены ели. Кое-где и ледовые скульптуры. Центр города так и вовсе превратился в одну сплошную спустившуюся с небес сказку.

Детям раздолье. Малыши набегались, налазались, накатались на санках с гор. Впечатлений выше головы. Мы с Надюшей, которая еще не до конца оправилась после родов, по большей части в санках, под теплыми шкурами, сидели, до чай пили. Но и нам выход в город понравился.

Дети устали. Дома, едва нашли силы чтоб отобедать, и расползлись по комнатам на отдых. Вечером же у них еще одно мероприятие было запланировано: малый, детский, прием в Зимнем. Поздравление будущего императора Александра, небольшое застолье, раздача и получение рождественских подарков. В этом году, впервые, во дворец приглашен был и мой младший сын, Сашенька. Потому мы с Надей и вывезли днем детей в город. Чтоб устали, и вечером, на приеме, не наделали глупостей от неуемной своей энергии.

За Германа я как раз не беспокоился. Старший сын в Зимнем свой. Его уже, вроде как в шутку, там и слуги представлять стали: лучший друг наследника престола, его светлость, граф Герман Лерхе. Сашенька же там никого не знает. И его тоже там прежде никто не видел. И мы с женой слегка за него волновались.

Герочка аккуратно, как делает только он, постучал в двери кабинета, и вошел.

— Не волнуйся, папа, — сказал этот серьезный молодой человек. — Все будет хорошо. Я о Саше государю много рассказывал. Можно считать, они отлично знакомы друг с другом.

— Заочно, — покачал я головой.

— Заочно, — согласился сын. — Но уже вызывает нешуточный интерес у Александра. Никто более из его знакомых, хоть