Чтобы разобраться в этом вопросе, необходимо посмотреть, что представлял собой этот «цвет Красной Армии», ее «мыслящая элита».

В 1964 г. в книге «Тухачевский» писатель Л. Никулин, перечисляя военачальников, павших жертвами культа личности И. В. Сталина, назвал М. Н. Тухачевского, И. Э. Якира, И. П. Уборевича, А. И. Корка, А. И. Егорова, Г. Д. Гая, Р. П. Эйдемана, В. М. Примакова, Б. М. Фельдмана, В. К. Путну и других.

«Погибшие полководцы, – писал он, – принадлежали к числу лучших высших офицеров Красной Армии. Если бы они остались в живых и не были уничтожены некоторые другие кадры старшего и среднего звеньев командного состава, то, безусловно, в годы Великой Отечественной войны можно было достичь победы с меньшими жертвами, да и весь ход войны мог быть иным».

На первый взгляд – выражение частного мнения, на которое имеет право автор любой биографической книги. Но при более пристальном рассмотрении дела начинаешь понимать, что это утверждение не такое уж невинное. Ведь признав репрессированных военачальников лучшими, Л. Никулин вольно или невольно бросил тень второсортности на тех прославленных полководцев Великой Отечественной войны, которые приняли на себя удар гитлеровской военной машины, выстояли и одолели ее.

Советский народ чтит маршалов и генералов Великой Отечественной войны, воздает должное силе их характера, мужеству и воинскому мастерству. И вдруг ратные подвиги таких признанных во всем мире военных талантов, как Г. К. Жуков, А. М. Василевский, К. К. Рокоссовский, И. С. Конев, К. А. Мерецков, Л. А. Говоров, Ф. И. Толбухин, Р. Я. Малиновский, А. И. Еременко, И. Х. Баграмян и другие, перечеркиваются простым утверждением: были, дескать, военачальники, которые могли сделать все то же самое гораздо лучше, быстрее и с меньшими потерями!

Трудно представить себе, как выглядела бы история человечества, если бы в ней воздавалось не Кутузову, Менделееву и Толстому, а неведомым миру гениям, которые могли бы лучше и дешевле изгнать завоевателей с русской земли, открыть периодическую систему элементов и написать «Войну и мир». Но именно нечто подобное производится сейчас на наших глазах с освещением истории Советских Вооруженных Сил. Десятки журналистов, писателей, издателей, сценаристов и режиссеров и даже историков на все лады пропагандируют сейчас ту мысль, что репрессированные военачальники, останься они у власти, изменили бы весь ход войны в сторону достижения более быстрой, более решительной и достигнутой с меньшими потерями победы.

Чтобы понять всю нелепость этого утверждения, достаточно сопоставить биографические сведения о высших военачальниках, репрессированных в 1937 г., и о прославленных полководцах Великой Отечественной войны.

Прежде всего бросается в глаза то, что речь не шла о смене поколений: и те и другие принадлежали к одному возрастному контингенту – годы рождения 1890–1898. В Гражданскую войну и те и другие вступили в большинстве в невысоких чинах: унтер-офицеры, прапорщики, подпоручики. Но дальше их карьеры стремительно расходятся. За четыре года Гражданской войны прапорщик Г. Гай и раньше вообще не служивший в армии В. Примаков стали комкорами (генерал-лейтенантами), прапорщик В. Путна – комдивом (генерал-майором), подпоручик И. Уборевич – Главнокомандующим Народно-революционной армией Дальневосточной Республики, а подпоручик М. Тухачевский – командующим фронтом (генералами армии или маршалами)!

А их сверстники, ставшие впоследствии прославленными полководцами Великой Отечественной войны? До каких чинов дослужились они за четыре года Гражданской войны?

А. Еременко – до помкомполка, И. Конев – до комиссара штаба Народно-революционной армии Дальневосточной Республики, Р. Малиновский – до начальника пулеметной команды, К. Мерецков – до помощника начальника штаба дивизии, К. Рокоссовский – до комполка, Л. Говоров – до начальника артдивизиона, Ф. Толбухин – до начальника оперативного отдела штаба войск, то есть в целом не выше полковника.

Но особенно ошеломляет сопоставление карьер И. Якира и Г. Жукова за время Гражданской войны. Первый родился в 1896 г. в Кишиневе в семье аптекаря, учился в Базельском университете и в Харьковском технологическом институте, сам стал аптекарем. Когда началась Первая мировая война, он, чтобы не попасть на фронт, пошел работать токарем на военный завод в Одессе. В апреле 1917 г. вступил в РКП(б), а уже в декабре был избран членом Бессарабского Совета, членом одесского Губревкома и Губпарткома. Потом командовал китайским батальоном, который в составе 5-го конного Заамурского полка отошел под нажимом немцев в Россию. И вот прошло два года – и прежде вообще не служивший в армии Якир уже командует группой армий Юго-Западного фронта, то есть становится, по-нашему, генерал-полковником!

А как складывается военная карьера его одногодка Г. Жукова? Происхождение из крестьян, сам рабочий, с начала 1915 г. и до конца Первой мировой войны – на фронте, дослужился до младшего унтер-офицера, получил два Георгиевских креста за храбрость. В РКП(б) вступил весной 1919 г. Казалось бы, все должно было благоприятствовать блестящей карьере Жукова в Рабоче-Крестьянской Красной Армии. А до чего дослужился в ней человек, впоследствии признанный военным гением, за четыре года Гражданской войны, которую он закончил в 1922 г.? До… командира эскадрона! Вот вам и прелесть революции, которая будто бы выдвигает не титулы, а таланты!

А разве не заставляет задуматься тот факт, что прапорщик Р. Эйдеман к концу Гражданской войны дослужился до командующего военным округом, а его, во всяком случае, не менее талантливый ровесник А. Василевский – только до помкомполка?

Нетрудно понять, что первых выталкивали на высшие командные посты не какие-то сверхъестественные военные дарования, так, кстати, никогда и не подтвержденные в сражениях с мало-мальски серьезной иностранной армией, а совсем иные мотивы, часто вообще не связанные с военной квалификацией.

Например, один военный историк объяснял мне, что быстрая карьера Якира, Уборевича, Эйдемана и других объясняется просто тем, что они вступили в Красную Армию раньше, чем Жуков, Рокоссовский, Василевский…

Но это объяснение лишний раз подтверждает, что в Гражданскую войну на высшие должности часто назначались люди не по таланту, опыту и воинскому мастерству, а по политическим мотивам, по-приятельству, по тому, кто «раньше вступил». Легко себе представить профессиональный уровень «мыслящей элиты», подобранной по принципу: кто раньше встал да палку взял, тот и капрал!

Далее, из сопоставления биографических сведений устанавливается, что большая часть сподвижников Тухачевского вступила в РКП(б) в 1917 г. (1914 – 1, 1917 – 5, 1918 – 2, 1919 – 1, 1921 – 1). Маршалы Отечественной войны вступали в РКП(б) в целом значительно позже (1917 – 1, 1918 – 2, 1919 – 2, 1926 – 1, 1938 – 2, 1941 – 1, 1942 –1).

Национальный состав «группы Тухачевского соответствовал взгляду на Красную Армию как на «инструмент международного действия», как на вооруженную силу мировой революции, поэтому при преимущественном русском рядовом составе среди высших офицеров преобладали представители национальных меньшинств (литовцы – 3, украинцы – 2, евреи – 2, армяне – 1, русские, если считать таковым Тухачевского, – 1). Национальный состав командующих фронтами 1945 г. соответствовал армии, ставшей на защиту отечества от иноземных захватчиков (русские – 6, украинцы – 2, поляки – 1, армяне – 1).