в знак благодарности за твою веру в меня хочу сделать подарок. Этому бронзовому кинжалу тысяча лет, он имеет обоюдоострый клинок, на котором изображен дракон. Для тебя эта вещь сейчас полезнее.

Тигран бережно принял подарок, вытащил клинок из ножен, рассмотрел и вложил обратно:

– Спасибо, брат!

Дверь отворилась, спешно вошел Меружан:

– Государь, мы только что обнаружили тело заколотого в своем доме картографа Вардана!

Цари переглянулись.

Глава 36

Прошла неделя, и новое войско, собранное под знамена Митридата, покинуло Тигранакерт и двинулось в горы по секретному маршруту, чтобы стать сюрпризом для легионов Лукулла и освободить Понтийское царство. Экспедиция Артавазда исследовала окрестности озера Ван, присылая армянскому царю важные донесения. Сам Тигран обсуждал с Меружаном поход в Сирию, склоняясь к мысли нанести внезапный удар по войскам непокорного Антиоха и набатеям.

В вечерней тишине отходящего ко сну дворца по его замысловатому коридору шел царь с своим главой службы безопасности в сопровождении восьми телохранителей. В полутемном коридоре путь им освещали масляные светильники и шипящие факелы. Шли они в зал Военного совета, чтобы заслушать одного из приближенных – заведующего скотобойнями Унана о снабжении войск на марше. Внезапно Тигран остановился на пороге зала, увидев странную картину: бронзовая Чаша мира валялась на полу в луже воды, Унана не было, а схема с маршрутом от Тигранакерта до Дамаска, вывешенная в зале для предстоящего доклада, была изодрана в клочья кинжалом.

– Что случилось? – Вопрос царя был адресован Меружану.

– Не знаю, государь, – ответил Меружан, вытаскивая из ножен меч, и, обратившись к одному из воинов, приказал: – Поднимай караул по тревоге!

Тигран пошел дальше и, выйдя из зала через другие двери, увидел труп стражника, который, не успев даже вытащить меч из ножен, лежал ничком с кинжалом в спине, что говорило о вероломном убийстве. Телохранители с мечами наготове окружили царя, и в таком каре Тигран продолжил путь по длинному коридору. В помпезном тронном зале, подойдя к трону, он вгляделся в темноту огромного слабоосвещенного пространства и крикнул:

– Кто здесь?

– А кого ты ожидал увидеть? – раздался в тишине голос Тиграна‑младшего, который с мечом в руке вышел на свет.

За его спиной появились новые фигуры. В свете бронзовых канделябров, в отблесках трепетного пламени, царь узнал Нубара, светловолосого начальника стражи дворца, а также богатого рабовладельца Кохара, ростовщика Мелкума и еще человек пятнадцать – друзей Тиграна‑младшего и своенравных аристократов.

– Твоя большая ошибка, отец, думать, что боги назначили тебя управлять миром! – громко произнес младший сын.

Тигран, окруженный преданными воинами, гневно смотрел на него.

– Твоя Чаша мира, – продолжал юноша, – станет теперь свидетелем новой истории.

– История, – мрачно произнес Тигран, – сама по себе не наказывает. Жизнь накажет за незнание истории! Что касается Чаши, то вода, пролитая на землю, может породить всходы гнева.

Юноша усмехнулся, а потом спросил:

– Тобой уже овладел страх перед переменой судьбы?

Тигран покосился на Меружана, который, стоя с мечом подле него, готов был немедленно ринуться в бой.

– Ты ждешь подмогу. Зря! – крикнул царевич. – Дворец захвачен, караул заперт, дворцовая стража на постах перебита, а тебе остается одно – сдаться на милость победителя. Обещаю, я сохраню тебе жизнь и поступлю так же, как ты с моей матерью: тебя отправят в крепость в горах доживать свои дни. Любимую Чашу ты можешь взять с собой.

Царь с презрением смотрел на сына, потом перевел взгляд на оружие в его руке и спросил:

– Это меч из дамасской стали, не так ли?

– Да, это твой подарок. Этот меч проложит мне дорогу на вершину власти, которую тебе пора передать достойному. Ты стар, зенит могущества позади, против тебя настроена вся армянская знать.

– Причину ненависти в твоей душе я вижу в поведении матери, – враждебно сказал царь. – Ты решился на захват власти, чтобы угодить ей?

– Она, в отличие от тебя, меня любит, ты же унижал, держал на вторых ролях, а в последнее время просто не замечал, будто я пустое место! – с обидой в голосе возопил Тигран‑младший. – Ненавижу тебя!

– Ясно, на этой почве был нарушен твой душевный покой, сын. Ничто не может успокоить твоего оскорбленного самолюбия, которое в конце концов перешло в бунт против отца.

– Мое самолюбие говорит, что я смел и азартен, и достоин носить царскую тиару.

– С одной стороны, ты смел и азартен, но с другой завистлив и тщеславен. Ты честолюбивый и чуткий сын своей матери, но трусливый и вспыльчивый по отношению к отцу. Ну, прости, сын, если чем‑то тебя обидел.

– Вспыльчивость – черта наследственная. Твои ядовитые насмешки и колкости мне надоели. Говори, ты принимаешь ультиматум?

– Живя как трус, отважным не станешь! Для настоящего мужчины ты труслив, для сильного царя слаб духом.

– Никто не может обвинять меня в трусости! – крикнул Тигран‑младший, и его голос разнесся эхом по всему залу.

Где-то за колонной стоял вероломный Васак, через узорчатые прорезные решетки в стене за действием в зале наблюдала коварная Береника, за статуей льва притаился злобный Багдасар, а вся дворцовая челядь – слуги, гарем, рабы, – спасая жизнь, забаррикадировалась в своих комнатах. Тигран старался говорить спокойно и твердо:

– Наши обычаи требуют чтить отца.

Не отвечая, сын глядел на него холодно и надменно.

Царь продолжал:

– Твоя горячность, сын, недопустима, своими действиями ты нанесешь непоправимый ущерб интересам родины.

– Мои союзники – доблестные парфяне, мой идеал – римский легионер. На осколках твоей пресловутой духовности я построю новую великую державу, с которой будут считаться в Риме, но мое царство обойдется без претензий на мировое господство. Я изгоню нахлебников – царей зависимых государств, остужу головы воинственных царедворцев, буду справедливым царем!

– Сплошное самолюбование и отсутствие государственного мышления! Ты неспособен даже подняться над своим эго и, я подозреваю, всего лишь кукла в чьих‑то руках! – провозгласил Тигран.

Молодой царевич побледнел. Ему ставилась в вину бездарность, и этого он уже стерпеть не мог.

– Ну так умри ж! – С этими словами он бросился на отца, но меч был тут же остановлен мечом Меружана.

Заговорщики также ринулись в бой, чтобы расправиться с малочисленными защитниками Тиграна. Завязалась схватка, и нападавшие под лязг клинков, подзадоривая себя боевыми кличами, стеной пошли на телохранителей царя. С Меружаном, опытным воином, вооруженным мечом из дамасской стали, фехтовали сразу двое – Тигран‑младший и Нубар. Оба двигались резво и напористо, но Меружан, сильный и ловкий боец, хорошо владевший техническими приемами, умело держал обоих, уповавших не столько на технику, сколько на грубую силу. Каждый телохранитель царя сражался с одним или двумя заговорщиками, показывая отличную выучку и сноровку. Аристократ‑землевладелец, замешкавшись, получил удар меча в живот и упал замертво. Без оружия остался друг царевича Арак, и тут же убежал в глубь зала. На заговорщиков обрушились мощные удары отважных воинов царя, набравших боевой опыт в многочисленных походах, и сразу трое нападавших выбыли из