Она пыталась подобрать слова утешения, но самое большое, что смогла ему предложить, — пара сдержанных фраз о том, как она рада видеть, что ему становится лучше.

Этого было мало, и лицо Джозефа поникло. Его маленький розовый ротик задвигался, словно он что-то пережевывал. Она заметила ниточку высохшей слюны возле его губ, протянувшуюся, как след слизня, проползшего по листьям. Он сказал, что ему, пожалуй, лучше вернуться в дом и поспать.

— Да, наверное, так будет лучше, Джозеф… дорогой, — выдавила она и почувствовала невольное облегчение, когда он ушел.

С той самой ночи, когда его избили, Магда не ходила ни на склады, где все равно было мало работы из-за непогоды, ни в оранжереи. Она чувствовала себя пленницей, запертой между мужем и сезоном дождей.

Через две недели после происшествия в Черном городе к Магде пришел отец и предложил поехать с ним в ботанический сад.

— Джордж Кинг пригласил кое-кого из известных коллег, чтобы представить им результаты тех экспериментов, над которыми мы работали, — сказал Филип Флитвуд.

— Каких экспериментов, папа? — По озорному огоньку в его глазах она догадалась, что он что-то замыслил.

— А, несколько месяцев назад Джордж убедил меня одолжить ему этого моего молодого индийца-ботаника для работы над одним проектом в Сибрапуре. Но парень вроде бы потерял интерес к этой идее, так что я продолжил дело, вместе с несколькими моими садовниками. — Ее отец лучился от восторга. — Давно я так не веселился!

Ее сердце забилось при упоминании индийца.

— Ты никогда не говорил мне об этом.

И Арун тоже.

— У тебя и так было достаточно хлопот, Мэгги. — Весь его отклик на состояние Джозефа.

— Это снова эксперименты с маком, папа?

— Увидишь, Мэгги, детка, увидишь! А прогулка по реке пойдет тебе на пользу.

Главная библиотека ботанического сада, просторное помещение, достаточно большое для того, чтобы там могли спокойно расположиться все шестьдесят приглашенных гостей, претерпела разительную перемену: ее превратили в подобие алтаря или декорации для представления фокусника. Комнату, погруженную в полутьму (высокие ставни закрыли, преградив путь водянистому августовскому солнцу), освещали лишь несколько свечей по обеим сторонам стола, накрытого черной тканью. Посередине стола поместили два прозрачных стеклянных шара — безупречные сферы примерно четырнадцати дюймов диаметром; каждая сфера крепилась на чем-то вроде металлической подставки, какие обычно держат вращающиеся глобусы. От шаров, или глобусов, исходило фосфоресцирующее зеленое сияние, на которое приглашенные слетались, как бабочки на свет.

В ту секунду, когда глаза Магды привыкли к театральной темноте, она поняла, что Арун тоже находится здесь. Время от времени она бросала взгляд на то место, где он стоял, у длинного стола, в нескольких шагах от Джорджа Кинга, и всякий раз, когда она замечала его пристальный взгляд, ее охватывала слабость.

— Тебя не лихорадит, Мэгги? — спросил отец. — Ты как-то порозовела.

— Нет… нет… я… это все из-за комнаты, здесь очень душно — ты не находишь?

— Оно того стоит, детка, подожди немного! — Его глаза жадно осмотрели стол.

Джордж Кинг уже поднял кожаный головной ремень, прикрепленный к микроскопу, расположенному между сферами. Теперь он показывал, как надо правильно охватывать ремнем голову для большей подвижности, закрепляя его, точно средневековый пыточный инструмент. В этом устройстве Кинг напоминал не то циклопа, не то еще какое-то фантастическое одноглазое чудище.

— Подойди сюда, Магда, — произнес Кинг, жестом приглашая ее присоединиться к нему. — Именно твой отец изобрел эту штуку. Так отчего бы тебе первой среди наших гостей не заглянуть в тот зеленый мир, который он создал!

Магда устремилась вперед и увидела, что в обоих шарах — вода, заполненная ярчайшими водорослями, сверкающим изумрудным потоком, который, казалось, танцевал в мерцающем свете свечей. Когда Кинг приладил все замысловатые пряжки и ремешки прибора на ее голове, она почувствовала, как тело сразу стало неустойчивым, перевесило в верхней части, а все чувства обратились в зрение. Осторожно наклонившись вперед, чуть не потеряв равновесие в одинаковой мере из-за зрительного напряжения и веса микроскопа, она пригляделась к поверхности воды в одном из шаров и увидела, что кажущийся единым поток на самом деле формировали миллионы и миллионы крохотных зеленых частиц, непрестанно набегавших и удалявшихся обратно в глубины, набегавших и обращавшихся вспять, словно подводный луг на картине пуантилиста. Наведя резкость, Магда поняла, что эти танцующие комочки цвета были крошечными созданиями, прозрачными, как хрусталь, за исключением съеденных ими ярких водорослей, отчетливо видных в пищеварительных канальцах.

— Любопытный танец, который исполняют эти микроскопические кусочки планктона, — всего лишь реакция на изменение яркости неровного пламени свечей, — объяснил Кинг, — так как они привыкли питаться на поверхности океана ночью, а на рассвете погружаться на многие сотни футов. Они проводят день на глубине, а потом, с приближением вечера, снова начинают выбираться наверх. И так день за днем.

«Я пристально вглядывалась сквозь зеленый объектив в мир, противоположный нашему. Ибо, в отличие от нас, эти зеленые существа избегали света».

Кинг кивнул одному из своих помощников, и тот немедленно накинул покрывало на одну из сфер, словно на клетку с ярким зеленым попугаем.

— Сними микроскоп, Мэгги, и смотри, что будет дальше! — объявил ее отец. Его голос дрожал от еле сдерживаемого возбуждения: Флитвуд предвкушал фокус, который они собирались проделать.

Магда вообразила, будто оба мужчины одеты в черные плащи, возможно, даже с подкладкой из красного шелка. Как и все фокусники, Кинг не торопился, зная, как подогреть интерес публики.

— Сначала я должен отдать должное присутствующему здесь молодому ботанику Флитвуда, чей небывалый интерес к зеленому цвету привел его к открытию свойств этих маленьких морских созданий. — Арун молчал, и Кинг продолжил спектакль: — Но более всего я должен превознести заслуги Филипа Флитвуда, человека, предложившего следующий шаг. — Он прошептал своему помощнику: — Свет!

И шепота было вполне достаточно, потому что все присутствующие притихли, как на службе в церкви. Задутые свечи погасли, оставив в воздухе резкий запах пчелиного воска и дыма. И тут один край стола озарил узкий бледный луч света. Поначалу он был не ярче, чем месяц, пробивающийся сквозь облака; круг света стал медленно двигаться вдоль ворса бархата, словно луна над темной рекой, постепенно становясь из серебристого желтым. Когда луч дошел до шара, он уже палил с силой полуденного солнца.

Магда, чей взгляд был прикован к лучу, не успела заметить, как движение в воде внутри шара начало все более и более усиливаться по мере приближения света; наконец можно было подумать, что она в буквальном смысле закипела.