— Все из-за этих экспериментов, миссис Айронстоун. Они все неправильны, опасны. Понимаете, я пытался обнаружить, что именно в зеленом маке могло приводить к уменьшению опухолей. В старой записной книжке моего отца есть несколько рисунков зеленой пасты, которая добывается из растения, — мы решили, что это экстракт хлорофилла. Но мой отец нигде не уточняет, как именно использовать эту пасту, надо ли ее глотать или намазывать на кожу или опухоль. Он только говорит, что опухоли будут постепенно уменьшаться после такого лечения, которое должно также включать в себя настойку млечного сока мака и наблюдение шамана. Он ясно дал это понять: «Суть в том, чтобы лечить всего человека, а не одну лишь опухоль». Иначе лечение может дать обратный результат…

— Обратный?

— Оно может вызвать разрастание опухолей. — Он плотно прижимал палец к переносице, так же как Магда, когда ей натирали очки. Позабыв, с кем говорит, он воскликнул: — Флитвуд вбил себе в голову, что зеленый мак нам не нужен и только один хлорофилл разрушает опухоли. Он остановил все исследования мака. Как Джордж Кинг, он мнит, что задает вопросы, но он не видит, что эти вопросы ограничиваются скромными возможностями человека. Ученые тоже могут быть близорукими или дальнозоркими, они тоже могут страдать от периферического зрения и цветовой слепоты. Как часто они не замечают утраченный элемент, невидимый, а ведь он может оказаться куда важнее всего, что видно и что содержится в пробирке или стеклянном шаре!

— Что вы будете делать?

— Я сказал вашему отцу, что отправляюсь искать мак.

Он наблюдал, как руки Магды крутят ручку зонтика, словно это был микроскоп, в котором она наводила резкость.

— А что если ваш мак исчез?

— У меня есть отчеты моего отца. И… эта его история о том, что происхождение мака связано с нашим собственным. Немного надуманно, но все-таки… Считается, что моя семья происходит из места, которое он назвал «Воздушный лес», неподалеку от ущелья реки Цангпо. Своим названием оно обязано множеству древних орхидей, которые живут на ветвях деревьев долины, там им не надо бороться за выживание с другими растениями.

— Эпифиты, — произнесла она, словно ребенок, повторяющий заученный урок. — Растения, живущие на других растениях, но не являющиеся паразитами. Мне всегда было интересно, куда они пускают корни.

— В воздух, — отозвался он так же машинально, — в солнечный свет.

Она знала ответ не хуже его. Между ними шли две беседы: одна на словах, другая в безмолвии.

— Вы как-то сказали, при первой нашей встрече, что зеленый мак используют как противоядие от печали. Думаете, такое лекарство способно было бы помочь моему мужу?

— Вы знаете, у меня нет доказательств.

— Я могла бы поехать с вами.

Видя ее посреди этого выверенного рая, он представил себе, какими покажутся ей дороги его отца. Арун знал, что, как и все британцы, Магда доверяла картам, — эту веру он сам когда-то разделял. Но на карту не всегда следует полагаться. Карта, например, покажет, что легче всего попасть в Восточные Гималаи, следуя вдоль коридора рек, узкого, покрытого буйной растительностью отрезка длиной примерно семьдесят пять миль, где потоки, рождавшиеся в ледяном сердце Тибета, сбегали вниз со своих засушливых высокогорий и втискивались между двумя высочайшими горными цепями мира, чтобы вылиться оттуда в Индию и Китай. Зеленая дорожка муссона. На первый взгляд покажется проще пройти между горными грядами, нежели карабкаться на них. Обманчивое впечатление.

— Ущелья глубоки и тесны, — говорил ему отец, — они заполнены непролазным лесом, а реки совсем не судоходны и отделяются друг от друга утесами, острыми как нож. Только когда ты заберешься далеко на восток, к коридору реки Меконг, где уже не властен муссон, только тогда будет нужно или хотя бы возможно пройти по перевалу на плоскогорье. Но для этого сперва необходимо пересечь завесу дождя и подняться на нагорье Юньнань. Нет, самый простой путь к лесам за Гималаями лежит через границу горных цепей к востоку или западу от речного «прорыва», как говорят военные, надо обогнуть его прежде, чем реки окончательно вгрызутся в сушу.

Юному Аруну эти покрытые чешуей реки представлялись длинными зелеными ящерицами, драконами, сжавшими джунгли в своих когтистых лапах.

— И есть еще одно соображение, самое важное из всех, — продолжал отец, — Во влажных джунглях, покрывающих южные склоны Гималаев и наполняющих ущелья пиявками, змеями и лихорадкой, селения встречаются редко, а те, что есть, едва ли настроены дружелюбно. Там нет дорог, лишь труднопроходимые тропы. Там никто не ездит, потому что нет пастбищ; нет пищи, потому что земля не возделывается.

— Позвольте мне описать одну дорогу, которая вам повстречается, — сказал Арун Магде, стараясь отпугнуть ее тяжкими испытаниями своего отца. — Она никогда не опускается ниже десяти тысяч футов и часто поднимается выше шестнадцати тысяч. На ней вы повстречаете лишь едущих верхом тибетских гонцов, которые останавливаются только для того, чтобы поесть и сменить лошадей. Их плащи наглухо застегнуты, чтобы сохранить в тайне те письма, что они везут, их лица потрескались, глубоко запавшие глаза налиты кровью, а тела до мяса изъедены вшами, — они считают, что именно этим язвам обязаны запрету снимать одежду. — Он вздохнул. — Мое собственное состояние, когда я проходил по этому пути землемером, было не лучше, а ведь по сравнению с некоторыми тропами моего отца это был широкий тракт. Иногда я целыми днями не встречал ни одного человека. Единственные живые существа, которые мне попадались, были пиявки не толще иголки, которые подстерегали на каждом листе и каждой ветке, везде, где дорога уходила ниже шести тысяч футов, там они неистово метались из стороны в сторону. Если ходить там босиком, то по ногам скоро потечет кровь; даже если надеть длинные штаны, эти твари проберутся внутрь сквозь дырочки в обуви; их можно оторвать только огнем, иначе их укусы вызовут заражение.

Щеки Магды снова порозовели. Она смотрела на него так, словно он описывал самое увлекательное приключение в мире. — Когда мы отправимся на поиски этого мака, какую дорогу выберем? «Обогнем прорыв» с востока на запад?

* * *

М. Искусственные горизонты: заметки в Гималаях (приписывается Магде Айронстоун, ок. 1886–1888)

Дневник выскользнул у меня из рюкзака, и я машинально взглянула на страницу. Мой брат Робин, убежденный в случайной природе всего живого, любил играть в такую игру: урони какую-нибудь книгу — не важно какую (руководство по эксплуатации автомобиля, учебник химии для девятого класса, характеристику Потрошителя), — закрой глаза и не глядя ткни пальцем в какую-нибудь строчку; тогда она будет направлять твои действия весь следующий день. Мой палец опустился на слова «обогнуть прорыв». Мне это ни о чем не говорило. Магда вычеркнула большую часть слов под этой фразой — неужто пыталась скрыть то, что написала, даже от себя самой? Можно было различить лишь несколько предложений, но одного из них было уже достаточно: «карта неизведанной страны».

* * *