сторону Балкан повести. Про твой полк высокое османское начальство осведомлено и прекрасно помнит, кто конную султанскую гвардию под корень выбил. Так что не стесняйся, выставляй своих головорезов на виду. Пусть они будут всегда на глазах и выглядят как можно воинственней. Уж кто-кто, а они у тебя это могут, один смуглый со шрамом от ожога на всей щеке чего стоит. Как уж его? Цыган? Вот пусть и крутится в ближней охране посольства со своими дозорными, с Дроздами, Малыми и, тьфу ты, Ужами этими. А уж мы объясним, что эти егеря с волчьими хвостами на касках их лично охраняют, ну и присматривают за ними, конечно, что уж тут поделать. Волкодавы, такой уж у них воинский уклад. Страшные люди!

В середине июля из глубины османского берега к полянке неподалёку от реки подошёл по дороге турецкий конный отряд. В голове его ехали в русских военных мундирах двое.

– Сто-ой! – крикнул немолодой уже, смуглый егерь с сержантскими галунами на обшлагах и воротнике. – Кто такие?!

– Полковник Озеров Михаил Александрович, со статским советником Лошкарёвым Сергеем Лазаровичем, – ответил один из военных. – С нами делегация турок во главе с рейс-эфенди.

– Стоять! – Сержант поднял резко руку, видя, как десяток турок выезжает вперёд. Стоящая за ним пятёрка вскинула ружья, разбирая цели. – Я старший егерского дозора, пропускать к мосту велено через пароль или разрешение полкового офицера. Малой! – рявкнул он, и из пятёрки выскочил невысокий паренёк. – Доложись их высокоблагородию, что посольство турецкое при наших господах охфицерах прибыло. Одна нога тут, другая там! Бегом!

Егерь развернулся и унёсся в сторону реки. Пара турок соскочили с сёдел и нырнули было в кусты на обочину, но они тут же попятились обратно с вытаращенными глазами. В лоб каждого упирался ружейной ствол.

– Не шали! – проворчал сурово сержант, демонстративно пристёгивая длинный кинжаловидный штык на свой штуцер. – А то, не ровён час, дёрнется кто и без башки сразу останется.

– Суровые вы, я погляжу, братцы, хвосты вон волчьи на касках. Не из полка ли Егорова сами? – полюбопытствовал русский полковник.

– Так точно, вашвысокблагородие, – кивнул сержант, – из него мы. Отдельный, особый, главного квартирмейстерства армии. А вас я ещё с Фокшан и Рымника помню, вы тогда к бывшим союзничкам, к австриякам, с их посольством ездили.

– Точно, было такое, – улыбнулся Озеров. – Советую вам вести себя осторожно, без лишних движений, – обернувшись, проговорил он на хорошем турецком. – Это элитный полк егерей, у каждого из них на каске вы можете видеть хвосты, которые они спороли с шапок убитых ими собственноручно воинов беслы. Я надеюсь, вы о таких егерях уже слышали. Сейчас прибудет их офицер, и мы поедем спокойно дальше. Прошу меня извинить, но это обязательная маленькая формальность при подъезде к переправе.

По рядам колонны пробежал шёпот. Многие турки, озираясь, крутили головами и, вглядываясь в придорожные заросли, ежились. За каждым кустом им мерещилось дуло русского ружья, смотрящее именно на него.

Через несколько минут встреченная дежурным егерским офицером процессия в окружении стрелков в зелёных мундирах с прицепленными к фузейным дулам штыками вступила на понтонный мост. Медленно проезжающие по нему турки внимательно оглядывали окрестности. Прикрытую насыпанными ретраншементами переправу с гренадёрами на высоких валах, две пушечные батареи, кавалерию, прибрежные заросли, наводнённые русскими стрелками, и множество военных судов на реке. Всё виденное говорило о том, что армия Репнина стоит на этом берегу прочно и покидать его не намерена.

С момента приезда министра иностранных дел Османской империи прошла неделя, и так же к реке подъехала пышная делегация во главе с верховным визирем Юсуф-пашой. Встречал его на подъезде к егерскому посту уже сам главный квартирмейстер армии вместе со статским советником Лошкарёвым. Положение прибывшего обязывало к таким церемониям. И опять по краям высокой делегации шли цепи егерей с волчьими хвостами на шапках.

Разделённый на две половины рекой полк нёс главную охранную службу, и Алексей разрывался на оба берега. А в это время в Галаце шли напряжённые переговоры между турецкой и русской делегациями.

– Ваше высокоблагородие, капрал Мухин явился по вашему приказанию! – Перед Егоровым стоял навытяжку командир отделения отборных стрелков. – Вызывали?

– Вызывал, – кивнул полковник. – Для тебя и для твоего десятка у меня есть особое задание, Тихон. Помнишь, четыре года назад Кременчугские и Полтавские манёвры были? Охрану кортежа матушки императрицы при следовании её в Крым не забыл?

– Такое никак не можно забыть, ваше высокоблагородие, – покачал головой капрал. – До сих пор молодым рассказываем, хотя ведь сколько уже всякого на войне случилось!

– Это да, интересное время было, – согласился с капралом Алексей, – незабываемое. А помнишь ли тот случай, когда мы с пруссаками с тобой в стрельбе состязались? Ты ещё у денщика барона отменную фузею выиграл.

– Так точно, вашвысокоблагородие, а вы штуцер с пистолями, – кивнул тот. – Барон ещё возмущался что-то, красный как рак стал, бухтел. А фузея хорошая была, с точным боем, потому как прицел на ней удачно сработан. Я ей три года владел, пока в капральство не перешёл и этот штуцер не получил. А из неё сейчас Сёмка Шевцов стреляет, в моём отделении на прикрытии штуцерных фузейщик.

– А хозяина старого той фузеи помнишь? – перебил егеря полковник. – Ну давай, вспоминай.

– Так не забыл я его, вашвысокоблагородие, – пожав плечами, проговорил егерь. – У меня-то память на лица очень хорошая, на уездной ярмарке мальцом раз увидал кого – и на другие годы опять его узнаю. Денщика этого прусского хорошо я помню, видал его даже раза три в лагере. Здоровый такой, мордастый! Он так же при господине своём всё время обретается, как и прежде. Ну, он-то меня уж не помнит, небось. Да и я его имя запамятовал.

– Гюнтер его зовут, а то, что он тебя не помнит – это хорошо, – проговорил Алексей, оглядывая Мухина. – Возмужал ты, Тихон, за эти годы. Баки на щеках для солидности, шрам на подбородке и на лбу. А теперь слушай меня внимательно, капрал. Пруссаки эти, они люди очень непростые. Вроде и не враги нам, но с нашими врагами дружбу водят. Дела какие-то мутные затевают за нашей спиной. За ними, конечно, пригляд есть, люди приставлены для этого, но и нам свой вести не помешает. В общем, берёшь всё своё отделение и выставляешь его попеременно в оцепление около переговорных шатров. К тебе ещё десяток полковых отборных стрелков от сержанта Афанасьева с капралом придёт, вот и их тоже будешь выставлять. Там главное оцепление от самих рот встаёт и за это секунд-майор Дементьев отвечает. Ваше дело среди ротных