Так или иначе, само приближение НАТО к российским границам создает совершенно новую, крайне невыгодную для нас военно-политическую и геополитическую ситуацию.

Кристофер в ответ произнес целый набор уже хорошо известных нам заверений и аргументов, главным образом напирая на то, что процесс расширения НАТО не только не направлен на создание новых разделительных линий, но чуть ли не будет способствовать интеграции всех государств в Большую Европу.

В то же время в его голосе зазвучали и жесткие ноты.

– Начиная с 1993 года, – сказал госсекретарь, – президент Б. Клинтон ясно заявлял, что НАТО будет расширяться.

Принималась ли в расчет позиция России? По словам Кристофера, натовцы исходят из того, что Россия, во-первых, хотела бы, чтобы такое расширение было постепенным, и, во-вторых, что необходимо найти какие-то формы подключения самой России к НАТО. Так в Вашингтоне поняли «сигнал» из Москвы. Если он стал другим, то, как сказал Кристофер, «вам придется спать с ежом».

Я думаю, он не оценил моего ответа о том, что предпочитаю спать совсем не с ежом.

На следующий день состоялись переговоры в расширенном составе. Договорились о том, что Кристофер посетит Москву в марте того же года.

Разговор с У. Кристофером не оставил сомнений в том, что с нами решили не считаться при расширении НАТО. Аргументы были ясны как божий день: России придется смириться с фактом расширения; повлиять на условия расширения она не сможет, так как в Североатлантическом союзе нет членов с разными правами; не процесс расширения будет происходить с учетом позиции России, а самой России придется адаптироваться к этому процессу.

Первым, пожалуй, сказал мне прямо о том, что в НАТО нет «пассажиров» разных классов, С. Тэлбот во время его посещения МИДа в январе 1996 года вместе с будущим американским послом в России Д. Коллинзом. Нужно отдать С. Тэлботу должное – он не стал спорить, а просто улыбнулся, когда я ему ответил:

– Строуб, о чем вы говорите? Если НАТО сравнить с самолетом, то на нем не только летят пассажиры разных классов, но американцы сидят в кабине пилота. Это ли не свидетельство «равенства» всех и вся?

А если говорить об обязательствах и правах различных членов НАТО, которые якобы подстрижены под одну гребенку, – продолжал я, – то приведу пример Норвегии, на территории которой не размещено ядерное оружие и нет иностранных баз. Мне могут заметить, что это – самоограничение, а не продиктованное условие извне. Но как в этой связи смотрится ФРГ? Ведь согласно Договору об объединении США, СССР, Англия и Франция установили, что в восточных землях (бывшая ГДР) Германии не должно быть ни ядерного оружия, ни иностранных войск. Заметьте, это условие было продиктовано в том числе и СССР, который вообще не имел ни малейшего отношения к НАТО.

Подобные аргументы во время контактов с западными собеседниками повисали в воздухе. Ну что же, тогда нужно было задать самим себе сакраментальный вопрос: что дальше?

Могло быть три варианта:

1. Выступать против расширения НАТО и отказаться от любых отношений с Североатлантическим альянсом. Этот вариант можно было считать «путем в никуда», а точнее, путем назад – пусть не сразу, но к возобновлению холодной войны. В то время, как известно, наш миротворческий контингент уже находился в Боснии в составе сил, осуществлявших операцию под эгидой НАТО, хотя наше подразделение и не подчинялось, а лишь координировало свою деятельность с натовским командованием. Следовало отказываться и от этого?

2. Признать или в крайнем случае не возражать против расширения НАТО и вести дело на этой основе к документальному оформлению отношений России с Североатлантическим союзом. К этому варианту нас подталкивали натовцы, в первую очередь США, да и некоторые отечественные политики, впоследствии рекомендовавшие М. Олбрайт «не обращать внимания на тех русских, которые выступают против расширения атлантического альянса, так как они борются за голоса избирателей» (?!). Такой вариант смахивал на капитуляцию и был чреват эскалацией тяжелых последствий. Это совершенно точно не приняли бы у нас в обществе. Однозначно против такого варианта выступили и президент, и Министерство иностранных дел, и Министерство обороны, и Служба внешней разведки – все без исключения сотрудники, работавшие в то время на «натов) ском направлении».

3. Не сходить с негативной позиции в отношении расширения НАТО и одновременно вести переговоры с целью минимизировать последствия, в наибольшей степени угрожающие нашей безопасности и не отвечающие нашим интересам. Иными словами, сделать упор на воздействии на процесс расширения.

Сошлись на этом, третьем варианте, посчитав его оптимальным в сложившейся ситуации.

А теперь хотелось бы все-таки остановиться на возможности приема России в НАТО. Этот вопрос приобретал все большее значение, так как сторонники расширения Североатлантического союза в качестве чуть ли не главного аргумента в пользу своей позиции говорили: а почему бы самой России не вступить в НАТО? В статье, опубликованной в «Независимой газете» (не хотел бы полемизировать с ней всерьез – мне не доставляет удовольствия опровергать явные небылицы или обвинять поэпизодно автора во внешнеполитической безграмотности), К. Боровой писал, что «престижный клуб НАТО был открыт для России»[32]. Когда я выступал в Думе по проблемам наших взаимоотношений с НАТО, депутат Г. Старовойтова тоже задала вопрос: «А не вступить ли России в этот альянс?» Нужно сказать, что такая тема проскальзывала – именно проскальзывала – и в разговорах американцев с нами о будущем Североатлантического альянса (в том числе и на самом высоком уровне): настанет, мол, такое время, когда и Россия сможет претендовать на вступление в НАТО. Характерно при этом, что идея присоединения России к НАТО обозначалась в нарочито аморфной форме и тут же вполне конкретно подчеркивалось: подавайте заявку на вступление, определяйтесь, дескать, уже сейчас.

Мне очевидно, что никто из западных политиков не думал, да и не думает всерьез о возможности принятия России в НАТО. Как мне сказал один из западноевропейских коллег, руководство НАТО исходит из того, что гипотетический прием России в эту организацию будет означать конец альянса. НАТО было создано для коллективной защиты своих членов от угрозы на Европейском театре, и оно абсолютно не приспособлено к тому, чтобы давать гарантии России – а это будет необходимо при ее членстве – от возможных угроз и с азиатского направления. Да и вообще, несоизмеримо огромная Россия, расталкивающая плечами другие европейские страны, участвующие в НАТО? Кстати, министр обороны ФРГ Ф. Рюе прямо призывал «понять ту простую истину, что Россия никогда не сможет стать членом НАТО. Она сама – мировая держава, причем и европейская, и азиатская одновременно, которая просто не может быть интегрирована в альянс…».

Нет, никто и никогда всерьез не помышлял о приеме РФ в эту организацию. Можно в этой связи процитировать и З. Бжезинского, который высказался в свойственной ему манере вполне определенно, отвечая на вопрос корреспондента французской газеты «Фигаро»: «НАТО является альянсом стабильных демократий, разделяющих одни и те же ценности. Я с трудом представляю себе Россию, которая будет отвечать этим критериям в ближайшие десять лет. НАТО является также интегрированным военным командованием при доминирующей роли США еще на долгое время. Я с трудом представляю себе, каким образом Москва могла бы ему подчиниться, не жертвуя тем представлением, которое Россия имеет о себе. Было бы ошибочно просто утверждать, что для России нет места в НАТО. Достаточно дипломатично объявить, что кандидатура Москвы будет рассмотрена тогда, когда она подаст заявку на вступление и когда она выполнит необходимые условия»[33].