Карла вытерла глаза и подошла к нему. Они вместе смотрели на ночной город.

– Я хочу, чтобы ты любил меня, – она говорила совсем тихо. – Я хочу, чтобы ты верил, что не сможешь быть счастливым, если не увидишь меня утром в своей постели. Я хочу, чтобы ты сказал мне, что твоя жизнь не станет полной, если у нас с тобой не будет общего ребенка. Я хочу, чтобы ты сказал мне, что никто не в силах подарить тебе те же ощущения, что даю тебе я.

Прошла долгая, томительная минута, и Квентин обнял ее за плечи и притянул к себе. Карла заплакала, уткнувшись лицом в его шею, но тут же оттолкнула его от себя.

– Увидимся, – прошептала она.

Квентин проводил ее до лифта, но она отмахнулась от него, когда он решил дойти вместе с ней до машины.

– Я сама, – твердо остановила его Карла.

* * *

Прошли еще две недели. Сержант, бормоча что-то себе под нос, принес пухлый крафтовый пакет, потертый на сгибах.

– Я нашел это под мешком с собачьим кормом в твоей машине. Ты, видно, не заметил его, когда вынимал вещи после поездки. Что-то ты стал невнимательным последнее время. Это на тебя не похоже.

– Понятия не имею, что это может быть. – Квентин сел на край стола, достал нож и разрезал бечевку, которой был обмотан конверт. Из него водопадом хлынули двадцатидолларовые купюры, а следом выпал сложенный листок с логотипом “Пауэлл пресс”.

“Они твои. Урсула”, – записка оказалась совсем короткой.

Сержант прочитал единственную строчку, заглядывая через плечо Квентина, прежде чем тот успел ее спрятать. В глазах Джонсона появилось понимание.

– Я не знаю, что ты сделал этой леди, капитан, но, черт возьми, она дает тебе деньги, чтобы ты вернулся.

* * *

– Альфонсо говорит, что вы с Карлой серьезно поругались, – заявила мать, как только Квентин переступил порог ее дома. Он промычал что-то нечленораздельное, вешая куртку на спинку стула, и сел. Квентин возил Анджелу завтракать, как делал это каждое воскресенье, и теперь они смотрели друг на друга через покрытый кружевной скатертью стол в ее гостиной в Бруклине. Она всегда приглашала его на чай, словно достаточное количество чая и изысканная любезность могли стереть прошлое.

– Альфонсо мог бы сделать вторую карьеру как осведомитель, – мрачно отозвался Квентин.

– Так это правда?

– Нет, подожди. Я должен сказать тебе кое-что. Альфонсо работает и на меня тоже. Поэтому мне известно, что ты не ходила к врачу для повторного обследования, как обещала.

– Я принимаю лекарства от повышенного давления и замечательно себя чувствую. Так что больше никакого хныканья.

– Слышал, что ты вела переговоры с издателем о публикации воспоминаний о папе.

– Да, и это будет очень теплая, очень личная книга.

Квентин отставил чашку в сторону.

– Не делай этого. – Его голос звучал спокойно. – Тебе не удастся объяснить людям, которые его не знали, что с ним случилось.

– Потому что я сама этого не понимаю, так? Ты это пытаешься мне сказать?

– Позволь ему уйти, мама. Она хлопнула ладонью по столу.

– Как я могу? Разве ты сделал это?

– Да.

– Это неправда.

Квентин оттолкнул от себя чашку с горьким чаем. Ему и без того было несладко.

– Все знают, что папа покончил с собой, и этого факта нам не изменить. Ты не исправишь того, как он умер.

Мать поджала губы.

– Я не собираюсь обсуждать этого с тобой. Как всегда, ты пытаешься сменить тему, чтобы не обсуждать свои, весьма неважные, обстоятельства. – Анджела легко погладила морщинку между бровями. – Мне очень больно, что я узнаю о твоей жизни из слухов.

– Сожалею, но тебе надо было только спросить. – Квентин печально посмотрел на нее, с тоской вспоминая о былой дружбе между ними, когда они могли часами говорить друг с другом.

Мать помешала чай в чашке из тонкого китайского фарфора и положила ложечку на безвкусную, ярко-желтую подставку с изображением русалки. Каким бы филигранным серебром и тонким фарфором ни пользовалась, Анджела оставалась верна этим подставкам, выигранным для нее Ричардом на карнавале на Кони-Айленде, когда он еще ухаживал за ней.

– Альфонсо не ошибся, когда сказал, что у тебя с Карлой проблемы? – Анджела не собиралась легко сдаваться.

Квентин выжал лимон себе в чашку.

– Ладно, твоя взяла. Да, мы с Карлой повздорили. Все кончено.

– Ты имеешь в виду на какое-то время, как обычно?

– Нет, на этот раз это окончательный разрыв. Она больше не будет ждать меня.

Мать сумела сдержать удивление.

– Не могу сказать, что считала Карлу достойной тебя, но я никогда не сомневалась в том, что она тебя любит и будет преданной женой. Ты уверен, что не хочешь продолжать отношения с ней?

Квентин улыбнулся.

– Тебя бы устроил брак ради практических соображений и несколько внуков?

Анджела с негодованием выпрямилась.

– Когда меня устраивало что-то, кроме лучшего? Для меня самой или для тех, кого я люблю.

Квентин взял тонкую чашку загрубелыми мозолистыми пальцами. Его указательный палец не пролез бы в отверстие в ручке. Иногда он думал о том, не мелькает ли в голове матери мысль: “Если бы мой сын стал архитектором, у него сейчас были бы тонкие изящные руки”.

– Ты помнишь, как говорила мне, что я не должен портить жизнь Карле? Я последовал твоему совету.

– Она сказала Альфонсо, что у тебя появилась другая женщина. По словам Карлы, ты встретил ее, когда ездил на Юг. – Анджела нахмурилась. – Карла сказала, что она особенная. Или по меньшей мере невероятно фотогеничная.

Квентин чертыхнулся про себя, проклиная Карлу за это мелкое доносительство. Теперь ему следовало быть очень осторожным. Никаких деталей. Незачем матери знать фамилии, имена и кое-какие подробности. Анджела отлично помнила всех и все, что было так или иначе связано с работами отца. Тайбер, Тайбервилл, колледж, любое напоминание о них может ее насторожить. Пока есть шанс, что он может привезти матери “Квинтэссенцию мудрости” и сделать сюрприз, не стоит рисковать и портить впечатление.

– Я встретил интересных людей во время поездки. Но об этой женщине я пока не хочу говорить. И это не то, что подумала Карла.

– Понимаю. Последнее время у тебя появилось слишком много секретов. На прошлой неделе тебя видели в офисе Джои Арайзы. Это имеет какое-то отношение к твоему отцу? Мне с трудом в это верится, потому что ты никогда не интересовался тем, что делает Джои в память о нем.

– Я знаю Джои с детства. Что странного в том, что мы встретились за ленчем? Мы вместе ели, только и всего.

– Квентин, что происходит? Что за загадочная женщина? Что за встреча с Джои? Скажи мне правду.