Маркелову никто не предлагал присоединиться. Подчеркнуто на дистанции с ним держались даже приятели Круглова. Весь их вид буквально говорил: дескать, на то ты здесь и поставлен, чтобы стеречь наш покой. Ну, а уж если упьемся, то не обессудь, будь добр развезти нас по домам.

Захар не обижался, листал журналы, возвышающиеся стопкой на одном из столиков, и вполуха вслушивался в разговор.

О чем могут беседовать поддатые мужики, собравшиеся за бутылкой водки? Разумеется, о бабах! Да вот еще о политике. Две извечные темы. В этой чудной компании солировал Геннадий Федорович, и мужички, слушая о его победах, мелко хихикали.

— …Поставил я Инку вот так, — он изогнул указательный и средний пальцы, — а она мне говорит, давай по-другому, здесь так неудобно. — Взяв бутылку, он аккуратно разлил водку по стаканам. — Лучше давай на одеяльце ляжем. — Неожиданно он повернулся к Маркелову и сказал: — Может, опрокинешь стопочку?

Заместитель генерального смотрел прямо, не отводя глаз, словно проверял охрану на благонадежность. И тотчас для всех четверых Захар сделался объектом внимания. Весьма неприятное ощущение.

— Служба, — коротко ответил Маркелов.

Приличия соблюдены. Тебе предложили — ты отказался, так что не обессудь.

— Понятно… Молодец! — И, повернувшись к собутыльникам, объявил не без гордости: — Смотрите, какая у нас охрана работает, водкой его угощают, а он отказывается. — Приятели понимающе заулыбались. Круглов неожиданно сделался серьезным и, подняв высоко кверху стопку, провозгласил: — За твое здоровье. Ну и чтобы оберегал нас от всяких недругов.

Маркелов ответил скупой улыбкой, как бы давая понять: «Я, собственно, не возражаю!»

Компания уже позабыла о существовании Маркелова и с аппетитом закусывала.

— А ты не мог место в гостинице, что ли, найти? — спросил у Геннадия Федоровича крупный мужчина с немалым брюшком. Его оплывшее тело напоминало расплывшийся студень. Даже при малейшем движении жировые отложения на животе мелко подрагивали.

— А он ведь у нас известный экстремал, — встрял в разговор чернявый мужичок с огромными залысинами. — Ему простыни не нужны. Он лесок предпочитает, чтобы задницу комары да слепни кусали.

Все четверо громко расхохотались. За столом царила самая непринужденная обстановка. Было заметно, что эти люди знают друг друга давно и умеют посмеяться. В общем, наслаждались обществом друг друга.

— Я ей так и сказал, — не сдавался Круглов, размахивая руками, — да меня, мол, муравьи закусают! Давай, говорю, разложи кресло по-быстрому, и сделаем как надо. Ну, она покочевряжилась для вида и согласилась. Я с нее платье стянул, и только она ноги задрала, как тут какая-то бабулька с лукошком объявилась, кулачком в стекло стучит и орет на весь лес: «Что же это вы, охальники, надумали! Сейчас милицию вызову». В общем, весь кайф обломала.

Приятели Круглова громко расхохотались. Сдержанно улыбнулся и Захар. Было от чего.

— Кто бы мог подумать, что в такой глуши бабулька объявится. А Инку-то распекло, уже не может, давай, говорит, отъедем немного.

— Она такая, — мечтательно протянул четвертый собеседник, необычайно волосатый и с короткими мускулистыми ногами. Судя по его мечтательной интонации, он знал, о чем говорил. — Грудь у нее во-от такая!.. За такую только держаться.

— Это верно… Ну, я отъехал метров за двести в один ельничек и впарил ей по самые помидоры! — торжествующе закончил Круглов. — Ну что, пойдем, погреемся? — Поднявшись, они направились в сауну, а Круглов, размахивая руками, на ходу продолжал прерванный рассказ: — Кресло я разложил, а оно у меня широкое, мягкое. Ну и пошел работать, а она раскинула ноги и давай ими по панели каблучками колотить. Думал, поцарапает, — ничего обошлось. Инна есть Инна…

Отворив дверь, Геннадий Федорович пропустил приятеля. В предбанник дохнуло жаром, опалив лицо.

Внутри у Маркелова что-то неприятно сжалось. Уж не об Инне ли они говорят? Полгода назад она по его протекции устроилась в «Российский ковчег», правда, проработала совсем недолго. Месяца четыре назад между ними произошла размолвка. На очередное свидание Инна просто не явилась, а когда он поинтересовался причиной, она, строптиво подняв голову, заявила: «А какое тебе дело!» Помнится, в тот момент он едва удержался, чтобы не отхлестать ее по щекам. Потребовалось несколько долгих секунд, чтобы справиться с охватившим его гневом. А еще через пару недель он увидел ее в обществе Круглова. Это был еще один серьезный повод, чтобы недолюбливать заместителя генерального.

«Стерва, одним словом! — зло подумал Захар. — Я с тебя пылинки сдувал, планы строил, а Геннадий Васильевич, мимоходом так, в качестве презабавного анекдота рассказал о том, каким именно образом он поимел тебя в служебном автомобиле».

Маркелов посмотрел на оплывшую спину Геннадия Федоровича и почувствовал отвращение. В тот раз, помнится, он даже хотел установить за Инной негласное наблюдение, но, поостыв, отказался от подобной затеи. Возможно, что причиной ее ухода из «Российского ковчега» был именно Круглов.

Дверь захлопнулась, и в предбаннике вновь стало прохладно.

С минуту Захар прислушивался к тому, что творится за дверью сауны. Мужички уже расселись на лавках и тихо, не скрывая удовольствия, покрякивали. Теперь говорил коротконогий, тоже вспоминал какую-то любовную романтическую историю.

Ну да пес с ними!

Маркелов отошел от двери и уверенно направился к одежде Круглова. Самое время, чтобы провести оперативное обследование. Сунув руку в карман пиджака, он вытащил из него огромный лопатник. В одном отсеке лежало около тысячи долларов, в другом — рубли. Заглянув в третью ячейку, увидел фотографии. А это уже интересно! Вытащив снимки, он стал с интересом рассматривать их. На двух Круглов был сфотографирован с какими-то неизвестными мужчинами. А на третьей фотографии — Маркелова ударило в жар — была запечатлена хохочущая Инна, а рядом, обняв ее, стоял Круглов, который бесцеремонно пытался извлечь из тесного бюстгальтера ее правую грудь. Судя по всему, он был на полпути к цели, — уже показался сосок. Еще секунда, и бюст освободится от оков. Наверняка где-то поблизости находилась машина, в которой они получали удовольствие. И, судя по фотографии, пара действительно была счастлива. Может, поэтому они не стеснялись ни посторонних лиц, ни объектива фотоаппарата. Казалось, что мир замкнулся именно на них.

Маркелов невольно закрыл глаза. По лицу, наотмашь, режущей обидой ударила ревность. Хранит, значит, бережет. А может быть, держит эту фотографию для того, чтобы небрежно бросить ее на стол, залитый пивом, и так небрежно, с вялой интонацией сообщить: «Ну как вам, ничего деваха?.. Лицом — что Елена Прекрасная. Грудь такая, что руки сами к ней тянутся. А про фигуру и говорить нечего. Так вот, ребятки, выдалось у меня сегодня несколько свободных минут на работе, так я ей загнал своего дурачка под кожу!» Наверняка у многих самцов подобная бравада вызовет одобряющую улыбку.

Сунув лопатник на место, Маркелов похлопал ладонями по карманам: в одном из них что-то дзинькнуло. Скорее всего, какая-то мелочь. Ага, еще ручка «Паркер». А вот это уже интересно — блокнот!