ржание, скрежет и грохот. Все это доносилось из облака пыли, в котором сверкали многочисленные острия. Когда пыль немного поредела, Каммерлинг решил, что, видимо, попал в разгар какого-то местного сабантуя.

  Перед ним простиралась равнина, по которой двигались навстречу друг другу две огромные толпы. С одной стороны громоподобной поступью шествовали фаланги индивидуумов в кожаных кирасах и поножах, с обсидиановыми копьями, с которых свисали пучки развевающихся волос и что-то вроде сушеных орехов. С другой стороны неслись галопом рептилии, на которых восседали личности в сверкающих кольчугах, орудуя блестящими шипастыми шарами на цепях. За теми и другими следовали плотные ряды лучников, уже наложивших на тетивы пылающие стрелы. Всех их вдохновляли на бой музыканты, которые трубили в рожки, били в литавры и трещали в трещотки. Впереди шли знаменосцы, шатаясь под тяжестью огромных штандартов, по форме весьма близко напоминающих содранную целиком человеческую кожу.

Как раз когда Каммерлинг подошел поближе, чтобы все разглядеть, две орды схлестнулись с первобытной яростью — они кололи, резали, протыкали копьями, отрубали головы, руки, ноги, вспарывали животы и совершали другие недвусмысленно враждебные действия.

— Обалдеть! — воскликнул Каммерлинг. — Да неужто это настоящая, взаправдашняя война?

К этому времени его присутствие заметили некоторые участники битвы — они остановились посмотреть и тут же пали от руки противника. Из гущи боя вылетела голова и подкатилась к ногам Каммерлинга, все еще гримасничая и фонтанируя кровью. Каммерлинг не раздумывая включил голосовой ввод автоматического переводчика «Омниглот Марк VIII, и заорал:

— СТОЙТЕ!!!

— Ох, простите, — добавил он, когда от края до края поля затрещал, разлетаясь на куски, обсидиан и многие участники битвы повалились на землю, обхватив голову руками. Каммерлинг прикрутил громкость и, припомнив что мог из курса пантропологии, стал внимательно оглядывать две армии в поисках командиров.

К своей радости, он вскоре заметил на холме чуть поодаль от места схватки группу знаменосцев. Среди них возвышался великан в доспехах, восседавший на рослом желтом карнозавре, чьи клыки, равно как и шпоры всадника, были усыпаны самоцветами. Сей колоритный персонаж слегка откинулся назад в седле, чтобы вольготней разложить тройной фаллос размером с окорок. Из фаллоса курился зеленый дым, а его владелец попеременно то грозил кулаком Каммерлингу, то хлебал какое-то пойло из черепа, инкрустированного каменьями.

На сходном возвышении по другую сторону от двух армий Каммерлинг узрел яркий шатер. Там раскинулся на носилках, усеянных слабо шевелящимися младенцами, очень толстый индивидуум. Он томно брал губами с кинжала кусочки какого-то лакомства и следил глазами за Каммерлингом. На глазах у Камерлинга толстяк вытер кинжал, воткнул его в младенца помясистей и щелкнул тяжелыми от перстней пальцами, подзывая приспешников.

 Все эти проявления варварства удручали Каммерлинга как добропорядочного представителя земной цивилизации, но в то же время он был рад, что на его долю выпал такой аутентичный экспириенс. Не обращая внимания на пылающие стрелы и прочие метательные снаряды, которые уже полетели в его сторону, но не могли преодолеть невидимый силовой панцирь («GE-РальфЛорен», легкая летняя отражающая модель), он настроил звуковой вывод так, чтобы тот фокусировался точно на военачальниках.

 — Приветствую вас, — произнес он. — Я Каммерлинг с планеты Ню звездной системы Грумбридж-34. Быть может, вы согласитесь подойти сюда и поговорить со мной, если, конечно, у вас найдется минутка?

После некоторой суматохи в рядах Каммерлинг с удовлетворением увидел, что оба военачальника со свитами направляются к нему, а ближайшая часть толпы, наоборот, отступает. К несчастью, обе группы остановились на расстоянии, которое, по мнению Каммерлинга, препятствовало осмысленной коммуникации, так что он сам приблизился к ним и убедительно произнес:

— Послушайте, друзья мои! Это ваше занятие, оно, ну… не поймите меня превратно, но это нехорошо. Война давно уже не в моде, честно. Я никоим образом не критикую ваши народные обычаи, но рано или поздно вы прекратите воевать — рано или поздно все прекращают, это подтверждается историческими данными. Так почему бы не перестать прямо сейчас?

Вожди смотрели на него непонимающе, и он добавил:

— Я не специалист по историческому символизму, но мне кажется, если я не ошибаюсь, вы должны пожать друг другу руки.

При этих словах жирный правитель в паланкине пронзил кинжалом трех младенцев и заорал:

— Чтобы я коснулся этого ящеролюба, отпрыска [непереводимо], подобного испражнениям, изъеденного болезнью женского органа?!  Да я зажарю его тестикулы на обед приговоренным к казни ворам!

А наездник запрокинул голову назад и загремел:

— Чтобы я дотронулся до этого генетически неполноценного жалкого подобия паразита, живущего в клоаке и питающегося фекалиями?! Да я пущу его кишки на сбрую для лошадей, вывозящих трупы!

Каммерлинг догадался, что эту эмоционально нагруженную ситуацию нелегко будет привести к гармонии. Он провел рекалибровку голосового синтезатора, который уже начал слегка резонировать, и напомнил себе о необходимости уважать чужие культурные нормы. Поэтому он произнес дружелюбным тоном:

— Если позволите послужить вам в качестве фасилитатора, я хотел бы предложить следующий тезис: и молекулярная генетика, и интуитивно постигаемое этическое правило сходятся на том, что все люди братья.

Услышав это, вожди переглянулись и мгновенно достигли полного взаимопонимания. Оба немедленно швырнули в Каммерлинга все метательные снаряды, что оказались под рукой, и обе свиты сделали то же. Каммерлинг, осыпаемый острыми предметами, заметил, что один кинжал и одна секира все же пробили его легкое летнее силовое поле и сделали противную дыру в подкладке. Он только собрался сказать, что так поступать нехорошо, как вдруг из носа его корабля вылетели два бело-голубых сгустка, спустились на двух правителей, карнозавра, младенцев и свиту и превратили их в неглубокие лужицы стекловидной массы.

— О небеса! — укоризненно воскликнул Каммерлинг, обращаясь к кораблю. — Так тоже нехорошо поступать. Зачем ты это сделал?

«Не беспокойся, дорогой мальчик. Твоя мама запрограммировала кое-что на случай чрезвычайных ситуаций», — напечатал в ответ корабль.

Каммерлинг поморщился и обратился к армиям:

— Я очень сожалею о случившемся. Если ко мне подойдут заместители командиров с обеих сторон, я постараюсь сделать так, чтобы это не повторилось.

Он терпеливо ждал, и наконец обе армии перестали суетиться и к нему подошли два начальственных типа — постарше усопших вождей и не столь колоритные. Каммерлинг повторил и разъяснил свое предложение. Два визиря, закатывая глаза, посмотрели на Каммерлинга, потом на его корабль, потом на лужицы, которые уже остыли и переливались дивными цветами — хоть сейчас витраж делай, — и наконец друг на друга. К огромному удовлетворению Каммерлинга, они кое-как изобразили соприкосновение затянутых в перчатки рук. Он был так рад, что воскликнул, припомнив