Луи-Станислас принялся колесить по Европе в поисках пристанища. Его то привечали и оказывали некоторую материальную помощь, то для приличия принимали со скрежетом зубовным и через непродолжительное время весьма бестактно указывали на дверь. Он попытался договориться о совместных действиях с младшим братом, графом д'Артуа, но из этого ничего не вышло. В результате граф отправился в Лондон, а Луи-Станислас был вынужден ожидать в Риге ответа императора России на возможность получить убежище на его территории. Дело-то было не только в обретении крыши над головой, но и в приличном денежном содержании, выделяемом его крошечному, но все-таки королевскому двору. Павел I дал было свое согласие на его пребывание в Митаве[72], и щедрые средства на подпитку, но вскоре сам пал жертвой дворцового заговора.

У вступившего на престол Александра I были несколько иные взгляды на присутствие этого нежеланного гостя, чреватое неприятными последствиями для его политики. Он терпел проживание Луи-Станисласа до заключения Тильзитского мира, а затем вполне дипломатично счел его дальнейшее пребывание на территории России невозможным. Где-то в процессе странствий графиня де Бальби покинула своего возлюбленного, не будучи в состоянии влачить унылое существование в таких забытых Богом местах как Митава. По-видимому, она продолжала вести не особенно добродетельный образ жизни, ибо уже через значительное время после расставания с царственным любовником произвела на свет двух близнецов. Этот опрометчивый поступок окончательно похоронил ее репутацию королевской фаворитки. До 1802 года она проживала в Англии, затем ей удалось добиться удаления своего имени из списка злонамеренных эмигрантов, и она вернулась во Францию. Там графиня пыталась возвратить кое-какие бывшие владения мужа, но получила лишь жалкие крохи. Кроме того, к ней с презрением отнеслись бывшие значительные особы при дворе, которые никак не могли забыть слишком ядовитые словечки, слетавшие с ее языка при старом режиме. Остаток дней она провела в полной безвестности, утоляя, насколько это было возможно при ее скудных средствах, свою страсть к игре в карты.

В 1807 году Луи-Станислас был вынужден перебраться в Великобританию. Обосновавшийся там граф д'Артуа, обеспечивший себе годовое содержание от англичан в размере 2 400 фунтов, основательно подготовился к его приезду. Он внушил влиятельным политическим деятелям в палате лордов, что пребывание братца в Лондоне может привести к пагубным последствиям для английской короны, и его желательно отправить от греха подальше в Шотландию. Только после длительных переговоров Луи-Станисласу удалось отплыть в Англию, да и то под именем графа де Иль-Журден (по названию некогда принадлежавшего ему поместья во Франции).

После того, как во Франции образовалось консульское правление во главе с Наполеоном Бонапартом, практически с самого начала был взят курс на возвращение эмигрантов и привлечение монархистов на сторону нового режима. Этим активно занималась супруга Первого консула, Жозефина, которую в эмигрантских кругах считали по ее взглядам и вкусам монархисткой. Луи-Станислас убоялся, что его сторонники рванутся в отечество и ему будет суждено остаться лишь в окружении ничтожной кучки самых преданных и малополезных. Он написал Бонапарту письмо с предложением, что его шпага полководца должна быть использована для возвращения Бурбонов на трон. Тут, весьма некстати, 24 декабря 1800 года случилось покушение на Первого консула, затеянное монархистами, и ни о каких переговорах и речи быть не могло. Бонапарт ответил претенденту, что переворот 18 брюмера был совершен им исключительно «в его собственных интересах», и ничьих других. Буде претендент пожелает вернуться во Францию, «ему придется шагать по сотням тысяч трупов». Королю в изгнании оставалось терпеливо ждать, когда ветер истории подует в его паруса.

Тем временем Зоэ Талон исполнилось 10 лет, и надлежало подумать об ее образовании. Мать нашла для нее пансион в Сен-Жермен-ан-Лэ, который открыла мадам Анриэтта Кампан (1752–1822), первая камер-фрау казненной королевы Марии-Антуанетты. Урожденная Жене была дочерью высокопоставленного чиновника министерства иностранных дел и получила прекрасное образование. Она говорила по-итальянски (языку ее обучил знаменитый венецианский драматург Карло Гольдони, проживавший во второй половине своей жизни в Париже) и по-английски (каковой язык преподавала Марии-Антуанетте в бытность ее дофиной), была отличной музыкантшей. Свою карьеру при дворе Анриэтта начала чтицей у дочерей Людовика ХV, замуж вышла за Франсуа Кампана, служившего при дворе младшего брата короля, графа д'Артуа. Поговаривали, что она не соблюдала истинную преданность королевской семье. В частности, в начале революции провалилась попытка королевской четы бежать в Лилль из-за того, что мадам Кампан проболталась об этом любовнице графа Прованского, графине де Бальби. Во время захвата Тюильри 10 августа 1792 года вся женская прислуга королевы была арестована, она же избежала ареста, будто бы в обмен на конфиденциальные бумаги королевы. Поэтому королева отказалась взять ее с собой в заключение в Тампль; с мужем Анриэтта развелась еще в 1790 году и была вынуждена уехать в провинцию к сестре, также бывшей камер-фрау королевы, проживавшей в замке Кубертен. Вскоре сестра выбросилась в окно с четвертого этажа, когда за ней пришли вооруженные люди, чтобы арестовать ее. Покойная оставила трех дочерей, которых мадам Кампан пришлось растить вместе со своим сыном, двумя другими племянницами и одним племянником примерно того же возраста. Отягощенная детьми женщина осталась совершенно без средств и решила открыть пансион.

Мадам Кампан обладала незаурядным педагогическим даром, большим опытом жизни при дворе и задумала дать дочерям новых представителей власти образование, которое сочетало бы утонченность «старого режима» с идеями философов Просвещения об обучении женщин. К находившимся под ее опекой детям вскоре присоединилась Гортензия де Богарне, мать которой последовательно впитала в себя учтивость и изысканность поведения старого режима, пережила ужасы революции и вполне успешно сумела вписаться в высшие круги новой власти. По рекомендации Жозефины в пансион поступили сестры Бонапарта, Полина и Каролина, ее племянницы Стефани и Эмили, а также еще ряд девушек, которые в будущем выйдут замуж за самых видных генералов и высокопоставленных деятелей Империи.

Мадам Кампан готовила из них идеальных светских дам. Она критически относилась к своей бывшей повелительнице, королеве Марии-Антуанетте, демонстрируя на множестве примеров, какой не должна быть супруга значительного лица. Бывшая камер-фрау порицала легкомысленность королевы, ее пренебрежение общественным мнением, эгоистическое желание вести частную жизнь, не выполняя своих обязанностей, неспособность понимать произведения искусства, помогать художникам, отсутствие щедрости в отношении прислуги, неумеренную страсть к чтению романов.