отличается от той, что была общепринята сравнительно недавно, когда культурные обмены были напрямую связаны с политическими интересами. Понятно, что политика и сегодня старается диктовать культуре, но эта диктовка в значительной степени опосредована и неимперативна.

Поэтому не случайно, что за неделю до упомянутой пресс-конференции 4 марта в ГМИИ имени А.С. Пушкина открылась беспрецедентная выставка фигуративной живописи Лондонской школы, где представлено более 80 работ выдающихся современных британских мастеров – Фрэнсиса Бэкона, Люсьена Фрейда, Р.Б. Китая и их не менее именитых соотечественников. Она открылась в годовщину знаменитого инцидента в Солсбери, который спровоцировал высылку российских дипломатов и новый виток санкций против нашей страны, яростную антироссийскую кампанию в западных СМИ. В день годовщины премьер-министр правительства Великобритании Тереза Мэй нанесла визит в Солсбери. Все эти обстоятельства, видимо, не позволили Чрезвычайному и Полномочному Послу Ее Величества Лори Бристоу прийти на открытие выставки в ГМИИ имени А.С. Пушкина. Не думаю, что устроители выставки – британцы и русские – задумывались об этих привходящих обстоятельствах, их беспокоили совсем другие проблемы. Открытие прошло при огромном стечении представителей художественной общественности Москвы, интерес к классикам современной британской живописи сильнее политической конъюнктуры.

Буквально через два дня после объявления о проведении перекрестного Года музыки в Москву приедет группа британских историков по приглашению РФФИ, Института всеобщей истории РАН и МГИМО, где должна пройти конференция, посвященная проблемам «имперского наследия» России и Великобритании. Наконец, в последнюю неделю марта 2019 года Москву посетит мой добрый знакомый, директор лондонского Музея науки сэр Иан Блэтчфорд, благодаря усилиям которого в 2015 году англичане смогли увидеть поистине уникальную выставку «Космонавты», посвященную советской космической программе, а в 2018-м – замечательный музейный рассказ о трагической судьбе семьи последнего русского царя Николая II.

Профессиональные и человеческие связи сохраняются сегодня практически при любой политической погоде. Даже нынешние, мягко говоря, недружественные отношения с властями Украины не отменяют контактов деятелей культуры и науки двух стран и даже гастролей именитых исполнителей. Общеизвестно, что отношения россиян с британцами довольно часто приобретали характер военно-морского и экономического противостояния, особенно обострившегося после Октябрьской революции 1917 года. «Англичанка гадит!» – любимая присказка не только в XIX столетии и не только по отношению к королеве Виктории. Но не стоит забывать ни династического родства двух монархий, ни прагматических союзов, которые заключались в интересах двух государств – и в XIX веке во время войн с Наполеоном, и в XX веке – во время двух мировых. История, как писал Томас Манн, «колодец глубины несказанной». Чего только там не найдешь для подкрепления «любимой мысли», любой необходимой в данный момент времени политической интерпретации прошлого. К примеру, из писем П.И. Чайковского можно извлечь множество самых резких пассажей в адрес британской политики, но с какой нежностью он отзывается о романах Диккенса и Теккерея. С какой благодарностью за тот восторженный прием, который ему оказывала английская публика! Достаточно перечитать знаменитую статью Виссариона Белинского «“Гамлет”, драма Шекспира. Мочалов в роли Гамлета», чтобы заново пережить глубинную связь русской и английской жизни: «“Гамлет”!.. понимаете ли вы значение этого слова? – оно велико и глубоко: это жизнь человеческая, это человек, это вы, это я, это каждый из нас, более или менее, в высоком или смешном, но всегда в жалком и грустном смысле…» Не думаю, что на каком-то другом языке об английском гении писали так страстно и глубоко.

Перекрестный Год российской и британской музыки должен принести множество открытий. И прежде всего разубедить немалую часть нашей публики, что Великобритания – «страна без музыки» (так называлась книга немецкого критика Оскара Адольфа Германна Шмитца, опубликованная в 1904 году). Британия подарила миру множество шедевров музыкальной культуры – от джиги, хорнпайпа и балладной оперы до произведений Перселла, Генделя, Элгара, Бриттена, не говоря о «Битлз» и «Роллинг стоунз».

Изменит ли этот перекрестный год отношения России и Британии? Не уверен, ведь музыка все-таки уступает любви. Хотя, как писал А.С. Пушкин, и у любви есть своя мелодия.

Март 2019

Как найти верный путь?

Когда в Москве наступит 14 февраля, в Далласе в Южном методистском университете пройдет дискуссия «Поиски пути: “мягкая дипломатия” художественных обменов между Россией и США». Кроме университета, организаторами дискуссии стали Meadows Museum и Ассоциация директоров художественных музеев США. Участие в этом российско-американском диалоге руководителей Государственного Эрмитажа Михаила Пиотровского и Нью-Йоркского музея современного искусства (МоМа) Гленна Лоури, директора российского отдела Государственного департамента США Николаса Берлинера, других известных специалистов в области «культурной дипломатии» превратит Тауэр-центр Южного методистского университета в дискуссионную площадку, за которой будут внимательно следить профессионалы музейного дела России и США, да и не только они.

Когда я получил приглашение из Далласа, то на ум пришел на первый взгляд не имеющий отношения к предмету дискуссии старый анекдот. Мальчик возвращается из школы домой, закончив учебный год, приносит дневник, в котором по всем предметам, кроме пения, стоят двойки, а по пению выставлена пятерка. И его отец, изучив дневник, гневно восклицает: «И он еще поет!»

И вправду, когда российско-американские отношения, что называется, хуже некуда, когда под американскими санкциями находятся крупнейшие экономические институции России, представители государственных ведомств и крупного бизнеса, когда по американской инициативе разрушают договоры, сдерживающие гонку вооружений, когда Москва и Вашингтон не находят понимания в способах решения серьезных конфликтов в разных уголках мира, кому нужна эта «игра в бисер»? Что она может изменить в нынешней политической и экономической реальности, когда американцы готовы обвинять нашу страну чуть ли не во всех смертных грехах. Неужели обмен между МоМа и Эрмитажем, Метрополитен-музеем и ГМИИ имени А.С. Пушкина, Meadows Museum и Третьяковской галереей способен как-то повлиять на позиции двух ядерных держав?

Всякий раз в поисках ответа на эти вопросы опасаюсь впасть в грех гордыни. Слишком часто – в самых разных странах – сталкивался с ледяным скепсисом специалистов по политике, которые рассматривали культурные обмены как ярко раскрашенную бумажную ширму, которая, быть может, способна что-то скрыть, но уж точна непригодна для того, чтобы уберечь от серьезной беды.

Сегодня модно рассуждать о роли «мягкой силы» в мировой политике, но военные и финансисты точно знают, что мягкой силы не бывает. И все же – нравится это кому-то или нет – культура имеет значение. Причем более глубокое, фундаментальное, чем кажется на первый взгляд. В том числе в сфере международной политики.

Эта позиция руководства нашей страны, руководства российского внешнеполитического ведомства неизменна на протяжении без малого тридцати лет. И прежде всего потому, что русская культура неизменно притягательна, причем не