Потом. Выходят в госпитале Григоровича, буду гово­рить с ним.

Пока бинтовали Отмеля, я все боялся глядеть на ча­сы. Боялся выйти на поверхность и одновременно жаж­дал этого. Два желания снова разрывали меня на час­ти, я не мог выбрать. Как тогда, у траншеи: бежать на помощь Лехе или вскрыть дверь, привести в чувство Ки­рилла, набрать код…

Только тогда все решали секунды, а сейчас времени было предостаточно. И это мучило меня.

Пискнули часы Отмеля. Я дернулся.

Он поставил винтовку на приклад. Кряхтя и опира­ясь на ствол, поднялся. Арден вскочил, ощерился и ча­сто задышал.

- Открываем. Всем прижаться к восточной стене. Пригоршня, Химик, встаньте по сторонам у входа. Я от­крываю, выхожу, Лабус сразу за мной. Если меня или Лабуса ранят, убьют или еще что-то такое произой­дет… - Юра выдержал паузу, обвел взглядом убежи­ще, - то дверь закрыть. Нас не втаскивать обратно. Всем ясно?

Сталкеры кивнули, из темноты раздалось несколько «да» вперемежку с «ясно».

- По команде «открываю»…

- У меня патронов нет, - произнес я. Пригоршня протянул мне магазин.

Я перезарядил пулемет. Отмель набрал код и повер­нул запирающие рычаги.

- Открываю!

Химик с Пригоршней подняли оружие.

Отмель распахнул дверь, выпрыгнул в траншею, я шагнул в проем. Почему так светло? Солнце ведь село давно. В проходе чисто. Отмель сидит, прижавшись здо­ровым плечом к двери.

Я забрался на бруствер и замер. Изо рта валил пар. Я опустил пулемет. Ровно светили два прожектора с верхнего яруса установки. Над головой ночное небо, от­куда падают крупные хлопья снега. Кругом белым-бело. Снег спрятал трупы мутантов. Укрыл толстым одеялом пепелища. Снежинки кружились, посверкивая в желтых лучах.

Я посмотрел на установку, туда, где между двумя ши­рокими раструбами остались Кирилл и Леха. Площадка была пуста. Конструкцию из хромированных балок, про­вода и агрегаты припорошило снегом. Никаких следов кругом. И ни мертвых, ни живых… Ровный белый ко­вер.

- Леха… - прошептал я. - Где ты? - Нагнулся, зачерпнул горсть снега, приложил к лицу.

Растер. Кожу обожгло - это ерунда, потому что не вид­но, как слезы текут из глаз.

Ерунда.

Ерунда.

Кирилл, ты с нами? Я остановился на ступеньках, набрасывая куртку на плечи. Ребята ждали. Миниатюрная курносая Леночка с детскими косичками и долговязый серьезный Эдик. Коллеги из моего отдела, в который я совсем не­давно влился, использовали любой повод, чтобы рас­спросить меня о Зоне и событиях на Янтаре.

В киевский офис Григоровича я попал три дня на­зад, и весть об этом за час облетела всю контору. На меня смотрели во все глаза в столовой, в коридорах, в комнату невзначай заглядывали незнакомые люди. Первые два дня я злился, чужое любопытство раздра­жало, но на третий ажиотаж поутих. Наверное, прист­рунил всех Сергей Грушко, зам Григоровича по общим вопросам. Всегда спокойный, рассудительный и в кур­се всего, что творилось в отделах, он контролировал разработки и реализацию проектов. Это он уладил формальности с руководством завода в Кривом Роге, где я трудился до командировки в Зону, и с переездом в Киев помог.

- Нет, у меня дела.

- Ты же обещал… - Леночка обиженно поджала губы.

- Кирилл… - пробасил Эдик.

- Ну не могу. Извините, вправду дела.

Я сбежал по лестнице, толкнул массивную дверь и вышел на улицу. Светило яркое весеннее солнце, я за­жмурился на мгновение. Над бульваром Лепсе - и кто такой этот Лепсе? - дул легкий ветерок, иногда про­езжали машины. Пройдусь, пожалуй. На маршрутке от административного корпуса завода «Росток» до метро куда быстрее, но я пройдусь. Сегодня особый день. Се­годня я еду на Черепанову Гору, в Главный военный ме­дицинский госпиталь.

Зеленела листва - скоро зацветет сирень. Я мино­вал заводскую проходную. Наверное, Григорович, как предприимчивый руководитель, не разделял производст­венную и исследовательскую базы, вот и наш офис при­мыкал к территории завода.

Город шумел - до конца рабочего дня далеко, мне некуда спешить. Грушко в курсе, что я еду в госпиталь, и предупредил завотделом.

Я зашагал к станции метро. Надо бы фруктов купить. Осмотрелся в поисках продуктового магазина. А, ладно, возле метро стоит супермаркет, туда зайду.

Странная все-таки штука жизнь. Пару месяцев назад я и не думал о переезде в Киев, Зона казалась далекой и неприступной. Люди, работающие внутри Периметра, были окружены тайной и недосягаемы. И вот - я те­перь один из них. Хотя в Зоне пробыл всего неделю. Я вспомнил, как в детстве ходил с мамой смотреть па­рад 9-го Мая. С мальчишками удалось пробраться к военной технике, которая ожидала начала шествия, ка­кой-то офицер пропустил нас к бронетранспортерам. Мы залезли внутрь бэтээра, крутили ручки, трогали руль, с умным видом задавали вопросы солдатам в парадных мундирах… А потом в школе, когда рассказывали одно­классникам о параде и технике, чувствовали себя прича­стными к чему-то большому, словно прикоснулись к тай­не. Очень схожие ощущения были сейчас - наверное, детские впечатления самые яркие и невольно проводишь параллели, сравниваешь события. Только внимание со стороны друзей и новых коллег слегка угнетало - ясно же, что никакой я не герой. В Зоне попал в такой пере­плет… Теперь сам бы хотел разобраться в случившем­ся, вот и еду в госпиталь на эту встречу. Ладно, хватит мозги себе сушить, через час все выяснится.

Изменения в жизни мне нравились. Свадьбу, правда, пришлось отложить на неопределенный срок, но Надя не возражала, когда узнала, что мы переезжаем в Ки­ев. Буду работать в крупной, успешной компании, од­новременно учиться - поступлю в киевский Политех. Я решил идти по стопам Григоровича, подать докумен­ты на тот же факультет, что оканчивал мой руководи­тель. Иногда я задумывался: правильно ли поступаю, верно ли выбрал путь? И вообще, мое это решение или нет? Иногда чудилось, что в сознании появилось нечто новое, какая-то автономная область - второе «я». Оно определяло за меня, решало, а я был сторонним наблю­дателем, всего лишь инструментом для продвижения к цели. Но потом второе «я» исчезало, и все это начина­ло казаться ерундой, игрой воображения.

От мыслей я очнулся в вестибюле метро, вспомнил, что проскочил супермаркет, пришлось возвращаться. Киев я еще плохо знаю, вдруг на Черепановой Горе не окажется магазинов. А без гостинцев в госпиталь как-то некрасиво.

* * *

Уютный двор, окруженный стенами песочного цве­та, напоминал территорию дома отдыха. Наверное, так и должно быть. Больные и раненые, проходящие реа­билитацию военные, спортсмены чувствуют себя здесь как на отдыхе, среди чистых дорожек, аккуратно подст­риженных кустиков, сказочных елей и цветочных клумб.

Шум города стих, здесь спокойно и как-то умиротво­ренно, никто никуда не спешит, не суетится. Я отыскал отделение военно-полевой хирургии, накинув на плечи белый халат, поднялся на второй этаж. Рядом с лестни­цей стоял обшарпанный стол, за ним сидела пожилая дежурная. Налив из электрического чайника кипятку в стакан, старуха зыркнула на меня недоверчиво и про­ворчала: «Халат? Халат есть… В какую палатку?» Я на­звал номер. Она бросила в стакан щепотку заварки и буркнула: «Проходь…»