кампусе, профессором. Но каким-то образом это закончилось потасовкой между ним и профессором, и в итоге профессор упал и так сильно ударился головой, что был доставлен в больницу в критическом состоянии.

Стараясь быть как можно более спокойным, я заверил его, что приеду, как только смогу, и сразу же позвонил Хантеру, так как один из его шуринов — юрист. Как только с этим было покончено, я засунул свои вещи в чемодан и поймал такси до аэропорта.

Я сделал все это, не разбудив Харпер. Я не думал, что есть смысл будить ее только для того, чтобы напугать. Ей нужно было хорошенько выспаться, и я планировал позвонить ей, как только смогу, но. Потом мой телефон разрядился, и я не заметил этого, пока не оказался в воздухе, и было уже слишком поздно. И, конечно, я не запомнил ее номер. Джейс забрал меня из аэропорта, и теперь мы ждем, когда мой брат вернется домой.

Как бы я ни был счастлив, что с ним все в порядке, у меня также есть неприятное чувство в животе, потому что я не смог дозвониться до Харпер. Ее телефон был выключен с тех пор, как я взял в руки зарядное устройство и попытался дозвониться до нее.

У Хантера звонит телефон, и он прикладывает его к уху.

— Я открою дверь. — Он снова выходит из комнаты и кричит через плечо: — Ной здесь.

Мгновение спустя они вдвоем входят с несколькими бумажными пакетами.

Джейс стонет.

— Наконец-то, чувак. Почему ты так долго?

Ной ставит пакеты на пол и смотрит на меня.

— У нас проблема.

Хантер фыркает и достает контейнеры из пакетов.

— Ты имеешь в виду, кроме ареста Зейна?

— Да. — Голос Ноя отрывистый, и выражение его лица не меняется, несмотря на более светлое настроение в комнате теперь, когда мы знаем, что Зейн на пути домой.

Я не уверен, сколько еще могу — или хочу — выдержать на данный момент, но я все равно спрашиваю:

— Что это?

Он поднимает брови.

— Помнишь ту ситуацию, в которой ты оказался?

Поскольку я смотрю на него совершенно непонимающе, он вздыхает. Я никогда не любил загадки, особенно когда я уставший.

— Я говорю о Нью-Йорке.

Хантер прекращает свою гастрономическую экскурсию, чтобы вмешаться.

— Что в Нью-Йорке? — В то время как Джейс спрашивает:

— Какая ситуация?

Моя ситуация в Нью-Йорке?

Он говорит о Харпер?

Мои мышцы напрягаются, и я вскакиваю со своего места.

— В чем дело?

Он морщится, прежде чем посмотреть сначала на Джейса и Хантера, прежде чем его взгляд возвращается ко мне.

Я машу рукой в воздухе.

— Просто выкладывай, Ной. Мне плевать, знают они или нет.

Он вздрагивает от моего резкого тона, но кивает.

— Кто-то заснял вас, ребята, прошлой ночью в баре и выложил это в Интернет. Наташа прибрала это к рукам, и ее последователи повсюду за этим наблюдают.

Мое сердце колотится так бешено, что трудно сосредоточиться на чем-то другом. Адреналин в моем теле полностью берет верх, и я беру пустой стакан со стола и швыряю его через всю комнату. Он с приятным треском ударяется о стену и разлетается на сотню разных осколков.

Джейс поднимается на ноги и встает между Ноем и мной.

— Что, черт возьми, происходит?

Черт. Что только что произошло? Моя челюсть так плотно сжата, что я боюсь, что мои коренные зубы могут сломаться в любой момент. На самом деле, это похоже на то, что все мое тело находится в изоляции после того, как крышка просто сорвалась, когда я потерял самообладание. Черт возьми.

Ной кладет руку мне на плечо.

— Извини, чувак. Может быть, мне следовало подождать более подходящего момента, чтобы рассказать тебе.

Я качаю головой и пытаюсь успокоить свое бешено колотящееся сердце и дрожащие мышцы.

— Это не твоя вина.

Все ребята стоят вокруг меня, вероятно, ожидая, что я что-нибудь скажу.

Но прежде чем я успеваю вымолвить хоть слово, входная дверь с грохотом захлопывается.

— Райан? — Голос моего брата разносится по дому, и через секунду он входит в комнату и направляется прямо ко мне.

Я пока откладываю в сторону свое собственное дерьмо и открываю ему свои объятия, в которые он попадает.

Долгое мгновение он сжимает меня, как будто пытается сломать меня, и я парализован его эмоциональным проявлением. Я не могу себе представить, что он, должно быть, пережил за последние двенадцать или около того часов.

— Привет. — Я похлопываю его по спине, но не делаю никаких усилий, чтобы отпустить его. Если ему это нужно, он это получит. — Ты в порядке?

Он отстраняется и кивает, его глаза, вероятно, блестят, так же как и мои. Черт, одного представления о том, что он отправится в тюрьму, почти достаточно, чтобы у меня подогнулись колени. Часть этого неприятного напряжения в моем теле отпускает, потому что он дома, и я своими глазами вижу, что с ним все в порядке.

Зейн оглядывает комнату, как будто впервые замечает парней. Затем его взгляд останавливается на беспорядке, который я устроил со стаканом.

— Что случилось?

— Ничего такого, о чем тебе нужно беспокоиться. Я расскажу тебе позже.

Он зевает и кивает. Я бы не удивился, если бы прошлой ночью он не спал ни минуты. Я знаю, он не стал бы этого делать.

Я засовываю руки в карманы, чтобы не ерзать.

— Тебе что-нибудь нужно?

Он качает головой и снова зевает.

— Я думаю, я просто пойду в постель и попытаюсь немного поспать.

— Сделай это. Крикни, если тебе что-нибудь понадобится.

— Будет сделано, спасибо.

Все ребята хлопают его по спине, радуясь, что он дома в целости и сохранности. Он останавливается рядом с Джеком и разговаривает с ним, прежде чем тот тоже хлопает его по спине, затем исчезает в коридоре, чтобы пойти в свою комнату.

Я закрываю глаза и громко выдыхаю.

Что за гребаный бардак. В прямом и переносном смысле.

Когда я снова открываю глаза, все смотрят на меня.

Джек полностью завладел моим вниманием, и я подхожу к нему, чтобы быстро обнять и похлопать по спине.

— Я не знаю, как тебя отблагодарить. Не знаю, что бы я без тебя делал.

Он качает головой.

— На самом деле ничего особенного. Я просто рад, что полиция быстро выполнила свою работу и отпустила его.

— Значит, никаких обвинений или чего-то еще нет?

— Нет. Профессор проснулся в больнице рано утром, и полиция поговорила с несколькими свидетелями, которые выступили после того, как они забрали Зейна. В отличие от людей, которые только видели, как Зейн толкнул профессора, они видели, что Зейн помогал девушке. Драка закончилась плохо для профессора, но я сомневаюсь, что он рад провести время в тюрьме за попытку изнасилования, когда его выпишут.

— Этот ублюдок заслужил