Девушка побледнела, трое мужчин замерли, и волна страха обрушилась на Тревельяна. Нильхази были очень эмоциональны; похоже, они уже ощущали, как острые лезвия кромсают их тела.

– Местное население приветствует опекунов-эвакуаторов, благодарит за труды и готово проводить вас с почетом, – молвил он. – Только не пытайтесь сопротивляться, а тем более стрелять. У лльяно молниеносная реакция.

– Мы не преступники, – пробормотала Аният. – Мы не убиваем диких и слабых, мы их защищаем.

– В этом нет нужды. Здесь уже есть Защитник.

Девушка испепелила Тревельяна взглядом.

– Ты? Считаешь себя их защитником?

– В какой-то степени. Но речь не обо мне, а о том, что мир лльяно под защитой даскинов. Древние Владыки Пустоты, спасающие, защищающие и карающие… Слышали о них?

Лица нильхази помертвели. Кажется, теперь они испугались по-настоящему.

– Древние давно мертвы… – тихо прошептала Аният. – Мертвы или исчезли из нашей Галактики… Навсегда…

– Исчезли, – согласился Тревельян. – Однако остались их устройства, и одно из них – в этом мире. Разумный механизм под льдами северного материка… Он защищает планету. Он, а не вы.

– Откуда ты знаешь?

– Знаю. Я вступил с ним в ментальный контакт.

– Я должна поверить… как говорят у вас… на слово?

Ивар пожал плечами. Затем окинул взглядом круг вооруженных охотников.

– Твоя проблема, Аният. Лльяно просили, чтобы я запретил вам появляться в их селениях, и я это сделал. Что до устройства даскинов… Не советую вам проверять мои слова. Это создание не любит чужаков.

Девушка в ярости закусила губу. Секунду-другую она как будто колебалась, не зная, на что решиться, потом благоразумие все же пересилило гнев – Аният молча повернулась и зашагала к трапу. Трое мужчин шли за ней. Трап поднялся, утащив с собой всех нильхази, свет в проеме погас, люк задвинулся, и дисковидный корабль со свистом взмыл в небо.

– Могла бы попрощаться или хоть улыбкой одарить, – сказал Тревельян. – Что за девица без улыбки? Пусть собой хороша, а все равно мегера.

«Правильно, – подтвердил Командор. – Женщина без улыбки, что крейсер без орудий. Эта белобрысая соплячка ничего не понимает. Пустила бы в ход главный калибр, и ты, глядишь, был бы с ней поласковее. Или я не прав?»

«Ты всегда прав», – ответил Ивар и огляделся.

Охотники исчезли, как сквозь землю провалились. На кустах и деревьях не дрогнула ни единая ветвь, ни один листок не кружился в воздухе. Площадь снова была пуста, только у сарая маячил Рахаш, подпрыгивал в восторге и делал знаки благодарности.

– Ну, ты доволен? – спросил Тревельян.

– Оченно! – отозвался Говорильник. – Когда тощий хххфу вернуться и торговать, буду удовольствован совсем.

– За этим, думаю, дело не станет, – обнадежил его Тревельян и покинул деревню.

Командор, следивший за его переговорами, был тут как тут.

«Толчея на орбите, голубь мой. Нильхази со своими лоханками, транспорты Флота и боевые корабли… Крейсеры за облаком Оорта, бьют по камешкам, стараются, только все наверняка не распылить. Долетят до вас, и будет светопреставление. Иными словами, карачун».

«Это ты к чему, дед?»

«А к тому, что Анютка белобрысая права – надо бы вам на судно подняться. Вам безопаснее, мне спокойнее».

«Сервы с планеты не улетели», – сказал Тревельян после недолгой паузы.

«Сервы! Случись что, их починят, а если ремонтировать нечего, так невелика потеря. У тебя на станции не сервы, а живые люди».

«Я помню, дед, но уходить мы не хотим. Это было бы позорное бегство».

Молчание. Потом:

«Надеешься на своего Ромео?»

«Он не мой, а Обны Шеты. Если же разобраться… – Ивар на секунду замолчал, – если разобраться, я пребываю не в надежде, а в полной уверенности. Подумай сам: часть этого устройства, машины Древних, преобразовалась, став человеком. Поразительно! Разве это не говорит о возможностях всей системы? Создать живое существо труднее, чем сгенерировать защитные экраны в космосе».

«Ну, насчет того, человек ли он, я бы поспорил», – пробурчал Командор.

«Человек! Телом и разумом человек! Способный любить и жертвовать любовью во имя долга. Это ли не свидетельство человечности?»

«Пусть его человечность проверяет Обна Шета, – заметил Командор. – Если будут плоды их союза, это меня убедит. Вот дерево, похожее на яблоню, а что на самом деле, узнаем по осени».

«Такой критерий годится не всегда. Вспомни историю с моим предком, с Сергеем Вальдесом. Родился от яблони плод, но совсем не яблоко»[51].

Дед не стал спорить и замолк.

Ивар выбрался на берег из бамбуковых зарослей. Перед ним лежало море – изумрудные воды, острова, похожие на корзины с цветами, стайки белых птиц, качавшихся на волнах. За нешироким проливом виднелись утесы, что окружали астродром, и над ними – тонкие, едва заметные штрихи силовых мачт энергостанции. В воздухе – ни одной машины сервов. В бирюзовом куполе, накрывшем мир, только облака и птицы, и трудно поверить, что за этой голубизной плывут космические корабли, кружатся другие планеты и в ледяной пустоте сияет мириад далеких солнц. Где будет каждый из этих миров, каждое солнце через сотню тысяч лет или через миллион?.. Что с ними случится за такой огромный срок?.. Возможно, какие-то звезды погаснут, какие-то станут сверхновыми, и жизнь на их планетах, если она там была, закончится в холоде и мраке или в огненной купели… Возможно, вылетит дракон из сердца Галактики, сожжет звезды, расколет планеты и понесет груду обломков дальше, на гибель другим мирам… Все возможно, и такие катастрофы нельзя предвидеть, нельзя предсказать…

«Однако предвидели и предсказали, – подумал Тревельян. – Предвидели!

Этот поток из галактического ядра, взрывы сверхновых звезд, губительные излучения – все, все исчислено в далеком прошлом Владыками Великой Пустоты! Для чего, с какой целью? Теперь это ясно, – думал он, – всматриваясь в голубые небеса. Катаклизмы, угрожавшие планетам, где появятся жизнь и разум, надо было предотвратить, а там, где это невозможно, поставить на стражу Защитника. Спасителя цивилизации, пусть даже такой непритязательной и скромной, как эта, у лльяно… Не механизм, а почти разумное существо, свято покорное долгу, но способное думать и творить, даже изменяться, если потребуют обстоятельства… Сколько таких созданий спят сейчас в мирах Галактики?.. Спят миллионнолетним сном, чтобы пробудиться в миг опасности?..»

– Один из них в вашем мире, – сказал Тревельян облакам и волнам. – Он здесь, и провидение послало ему женщину с чудесным даром, ту, что может изменять реальность по собственному усмотрению. Да, капризную, да, ветреную и тщеславную, но совсем не глупую. И поэтому она сознает, что без любви ее жизнь, как погребальный сосуд кни'лина, в котором только прах и пепел[52]. Наверное, она много лет искала достойного человека, пока не решила, что сотворит его сама. Что тут можно возразить?.. Ее желание, ее право… Как говорил Йездан: «Пусть узы их любви не разрежет клинок и не расточит время».