– Ждем развития событий. Если мы правы, и убийца Альберт, следующий шаг за ним.

– А если не Альберт, а кто-то другой?

– Мы исключим еще одного подозреваемого и начнем сначала.

– Гениально, – кивнул Клим и поднялся. – Пожалуй, отправлюсь сменить Поэта. Будет жаль, если он останется без ужина.

Клим позвонил в десять утра.

– Наш парень вдруг засуетился. Ездил в контору, где трудится Алла. На работе ее сегодня нет. На звонки она, надо полагать, не отвечает, и это его сильно беспокоит. Похоже, сейчас он направляется к благодетельнице.

– Мы будем там через пятнадцать минут, – ответил Бергман и кивнул мне. – Поехали.

– Ты не считаешь, что нам надо предупредить Боровскую? – спросила я по дороге.

– Предупредить? О чем? – удивился Бергман.

– О том, что мы подозреваем Альберта в убийстве.

– Вряд ли ему известно о наших подозрениях. А в том, что он сейчас едет к Боровской, нет ничего неожиданного. Он навещает ее ежедневно.

– И поэтому ты несешься сломя голову?

– Я не люблю неприятных сюрпризов.

Однако звонить он не стал.

Подъезжая к дому Боровской, я увидела машину Клима. Через минуту он вышел нам навстречу.

– Альберт давно здесь?

– Несколько минут. Я думаю, стоит поторопиться. Если он один раз уже пытался убить старуху…

Дверь подъезда нам открыл консьерж.

– Мы к госпоже Боровской, – бросил Максимильян, проходя мимо.

Мы следовали за ним.

– Звонить? – когда мы поднялись на этаж, спросила я, протягивая руку к дверному звонку.

– Обойдемся, – ответил Клим и достал из кармана отмычки.

Войдя в квартиру, мы услышали голос Боровской:

– Ты что, спятил?! – кричала она. – Убирайся немедленно.

Мы ускорились, а оказавшись в гостиной, застали там Евдокию Семеновну, которая силилась подняться с дивана, и Альберта, запихивавшего в спортивную сумку содержимое сейфа: золото и пачки денег.

– Мерзавец, негодяй! – кричала женщина.

Заметив нас, Альберт застыл на мгновение, а потом бросился в сторону кухни.

«Он, что, решил с балкона прыгать?» – успела подумать я, но Боровская, которая наконец увидела нас, крикнула:

– Там черный ход. Остановите его.

Мужчины бросились на кухню, я хотела остаться с Боровской, но она махнула рукой, и я побежала следом, едва не столкнувшись с Климом.

– Попробую его перехватить внизу, – сказал он.

Дверь черного хода была распахнута. Я выскочила на лестничную клетку, впереди Максимильян бегом спускался по лестнице. Альберта я не видела, но слышала шаги внизу, он намного опережал нас, должно быть, успел запереть дверь, и Клим потратил время на то, чтобы вскрыть замок.

– Клим будет ждать внизу, – крикнула я, теперь с Максимильяном нас разделял лестничный пролет.

Внизу хлопнула дверь, а потом стало тихо.

– Он ушел? – спросила я.

Бергман открыл дверь, выходящую во двор, я подбежала к нему и увидела лежавшего на асфальте Альберта.

– Чем ты его приложил? – спросил вывернувший из-за угла Клим.

– Он его и пальцем не тронул, – растерянно ответила я.

– Значит, это был перст Божий, – засмеялся Клим, наклонился к Альберту, и похлопал его по щекам.

Тот взглянул мутно, потом поднял голову и принялся шарить взглядом в поисках сумки. Она валялась в паре метров от него.

– Вызывай полицию, – сказал Клим.

Альберта задержали за попытку ограбления Боровской. Однако Максимильян не сомневался, прочие его грехи недолго останутся тайной.

С моей точки зрения, показания Аллы мало что значили, то есть они свидетельствовали о намерении подставить Зорина, чтобы впоследствии его шантажировать, но не о том, что Альберт причастен к убийству. Однако Бергман оказался прав.

Уже на следующий день Дорошко дал признательные показания, как видно, в расчете на снисхождение.

По его словам, все выглядело так: намереваясь шантажировать Зорина, Альберт некоторое время следил за ним, ожидая подходящего момента для разговора. И таким образом узнал о квартире, где пряталась Нелли. Его очень заинтересовало, зачем Зорин туда наведывается. Надо полагать, он заподозрил очередную любовную интрижку, лишний повод для шантажа. Нелли, несмотря на все предостережения мужа, квартиру иногда покидала. Так случилось и в тот день. И Альберт, к своему большому изумлению, увидел пропавшую Нелли живой и невредимой. Само собой, он заподозрил какую-то аферу, а вслед за этим решил, что шантажировать жену куда проще, чем ее мужа, раз уж предполагаемая «потеряшка» жива-здорова.

Альберт понимал, что рискует. Узнай об этом его благодетельница, и ему несдобровать. Наверное, по этой причине и запасся ядом. Позвонил в дверь, сказал, что его прислала Боровская, и Нелли дверь открыла, не подумав о том, чтобы связаться с матерью.

Для начала Альберт решил выяснить, что происходит. Нелли перед его приходом открыла бутылку вина, чтобы скрасить одиночество, и Альберт счел обстановку подходящей для разговора по душам. Он не учел характера Нелли. Она очень быстро поняла намерения массажиста, и недвусмысленно дала понять, что никаких денег он не получит, не его дело вмешиваться в их с мужем отношения, а вот неприятности она ему обеспечит. Перспектива его напугала, и тогда в ход пошел яд.

Если бы все сработало, у него был шанс остаться в стороне: женщина, поссорившись с мужем, сбежала из дома, месяц пряталась от родных, а потом покончила самоубийством. А вот возможность шантажировать Зорина оставалась. Но Альберту вновь не повезло. Вкус вина не понравился Нелли. Он попытался заставить ее выпить вино, но она начала отчаянно сопротивляться. Кончилось тем, что он ее задушил.

Само собой, на допросе Альберт пытался представить дело так, что в квартиру его привело желание образумить Нелли, заставить ее вернуться, он ведь испытывает чувство благодарности к ее матери, которая все это время оставалась в неведении относительно судьбы дочери. Нелли жаловалась на мужа, который ей изменяет, и на его глазах пыталась покончить с собой, выпив бокал вина с ядом. А он пытался ей помешать. Она набросилась на него и он, отбиваясь, в пылу схватил ее и задушил.

Однако данная версия следователя не удовлетворила. Тем более что к тому моменту Бергман уже знал, где Альберт разжился ядом, и представил доказательства этого.

К тому же всплыло недавнее покушение на Боровскую. Испортить тормоза в ее машине Альберт имел возможность, и повод для этого у него был – избавиться от старухи-тирана, а заодно и от долговых расписок. Бергман опять-таки имел на руках показания консьержа, ну, и Боровской, конечно. В подъезд Альберт вошел за двадцать минут до того, как оказался в квартире благодетельницы.