— Вы, должно быть, имеете в виду Мисс Перкинс? — Голос Моррисона не выдал и тени волнения.

Мисс Франклин, похоже, смутилась. Она осторожно спросила:

— Так вы знакомы с этой леди?

— Да, мы знакомы, — сказал Моррисон.

— И какого вы мнения о ней? — спросила мисс Франклин после паузы.

— Я согласен с тем, что она как раз подходит под ваше описание, — признал Моррисон. — И даже больше, чем вы думаете.

— Как… странно. — Она хотела было сказать что-то еще, но передумала.

— Ее отец сенатор от Республиканской партии в Конгрессе Соединенных Штатов, — добавил Моррисон.

— Да, я знаю. Он довольно интересный субъект. Масон, член Ордена тамплиеров, имеет доли в рудниках, пароходствах, мельницах, ранчо, китобойном промысле — всего не перечесть. В бытность свою губернатором помиловал многих калифорнийских молодых заключенных после личной беседы с ними. Имеет репутацию активного сторонника монополий, пробивает их интересы в своем законотворчестве. Шутят даже, что, если ему когда-нибудь доведется тонуть, «Стандард Ойл» пришлет танкер для его спасения.

— Вы хорошо осведомлены об отце мисс Перкинс, — заметил Моррисон. Как будто сам не мог похвастать тем же.

— Просто я интересуюсь политикой, вот и все, — пожала плечами не по годам смышленая мисс Франклин.

Разговор перешел на «Хаймун» и его беспроволочный телеграф. Интерес и сочувствие к этому проекту, проявленные мисс Франклин, пролили бальзам на душу беспокойного Джеймса. Пока они были увлечены беседой, Моррисон варился в своих мыслях об Игане. Он непременно встретится с ним и поговорит по-мужски. Решено — прежде всего встречусь с Иганом.

Нет, он не может так поступить. Это было бы несправедливо. Сначала он должен увидеться с ней.

Он встретится с ними обоими.

Он не будет встречаться ни с кем из них.

Он встретится только с Мэй.

Она уже, наверное, получила телеграмму, которую он отправил ей из Вэйхайвэя. Не зная, сколько они простоят в Нагасаки, он сообщал ей, что она может связаться с ним в Кобе.

На Желтое море опустилась ночь. Моррисон устремил взгляд на звезды, словно они могли указать ему путь. Но звезды равнодушно мерцали.

Время, проведенное на борту «Хаймуна», а потом и в Нагасаки, где очередной мелкий ремонт задержал их на несколько дней, прошло довольно приятно, хотя Моррисон нервничал все сильнее по мере приближения к порту назначения. Наконец на горизонте показался Кобе с его кирпичными складами и иностранным поселением, раскинувшимся вдоль берега, а за ним высились покрытые буйной растительностью горы Рокко. Японские лодочники, почти нагие, лишь в набедренных повязках, выгружали пассажиров, багаж и другие грузы. Было жарко и влажно. В ушах еще стоял стук корабельных двигателей. Моррисон пересек Бунд-парк и зашагал по аккуратным улицам, мимо аккуратных полей для игры в крикет, опрятных домиков и шумных магазинов. Кобе, где совсем не ощущалось зловония даже в июне, и все благодаря подземной канализации, имел заслуженную репутацию «образцового поселения Дальнего Востока».

На телеграфе он застал длинную очередь у справочного окошка. Прямо перед ним стоял японец в костюме западного покроя, чуть дальше молодая европейская дама в образе гибсоновской девушки[42]и китайский коммерсант в сюртуке, шелковой рубашке, широких брюках и шляпе поверх уложенной кольцом косички. Очередь двигалась медленно.

Я полагаюсь на волю небес. Каков будет их приговор? Увижусь ли я с Мэйзи и при каких обстоятельствах? Любит ли она меня по-прежнему или я навеки изгнан из ее сердца? Суждено мне испытать счастье или боль?

— Могу я вам помочь, сэр? — лениво протянул служащий-англичанин, словно он находился на курорте Клэктон-он-Си. Моррисон представился и спросил, не было ли телеграмм на его имя.

Скорость, с какой служащий просматривал корреспонденцию, предполагала, что он читает даже не по слогам, а по буквам. Моррисон в нетерпении переминался с ноги на ногу. Из-под соломенной шляпы струился по вискам пот; под мышками тоже становилось мокро. Наконец служащий поднял на него взгляд и с анемичной улыбкой произнес:

— Боюсь, что нет, доктор Моррисон. Что-нибудь еще?

Как только Моррисон вышел из здания телеграфа, небеса разверзлись. Дождь затопил выложенные кирпичом дорожки, летние зонтики пастельных цветов уступили место своим черным собратьям. Раскрыв зонт, Моррисон поспешил к спасительной гавани клуба Кобе. Ему нужно было скоротать время до встречи с Джеймсом и Тонами на вокзале, откуда им предстояло ночным поездом выехать в Токио. Схватив в читальне пачку газет, он бегло просмотрел списки гостей «Гранд-отеля» в Иокогаме. Имена мисс М. Перкинс и мистера Мартина Игана шли друг за другом. Мне больно, но кого в этом винить? Неужели я окончательно повержен счастливим соперником?

Моррисон составил телеграмму, которую собирался отправить в «Гранд-отель», уведомляя Мэй о том, что он остановится в токийском отеле «Империал» с двух часов пополудни завтрашнего дня.

НАДЕЮСЬ, ТЫ ВЕСЕЛО ПРОВОДИШЬ ВРЕМЯ. ЭРНЕСТ.

Дождь кончился. Влажные испарения с гор зависли над городом. Моррисон, не в силах усидеть на месте, поднялся на холм Китано. Он побродил среди кукольных домиков иностранцев, которые своими сочными зелеными лужайками и ухоженными цветниками нагнетали мысли о скучной семейной жизни. Потом перешел в Старый город, где мотался по улицам, пока не пришло время ехать на вокзал.

Устроившись в спальном вагоне, Моррисон, Тонами и Джеймс говорили о кораблях и политике — делах сугубо мужских и серьезных. Эти разговоры были ему по душе. Ян. Наутро поезд прибыл в Токио, и свисток паровоза, словно ножом, полоснул по нервам.

Величественный отель «Империал» своим фасадом в стиле неоренессанса затмевал императорский дворец, возвышаясь над окружающими постройками, словно призрак Парижа. Построенный четырнадцать лет назад по образцу лучших отелей Европы и Америки, в своем декоре он сочетал Восток и Запад, а сервис вобрал в себя все лучшее от обоих. Сам император устраивал здесь бал в честь своего дня рождения.

Безупречно одетый управляющий-японец, приветствовав Моррисона по-французски, пробежал пальцем по регистрационной книге и виновато произнес:

— Je sms desolee, Docteur Morrison.

Газетчики со всего мира пусть и не могли похвастаться оперативностью в освещении военных действий, зато преуспели в захвате отеля. Все комнаты были заняты. Управляющий с видимым сожалением сообщил Моррисону, что отель сможет принять его только через два дня.