Могла бы быть, но не будет, подумала Прия. Реальность изменила времена.

В общем отсеке никого не было, если не считать беспорядка. Кастрюльку с тирамису кто-то начисто вылизал, а на то, кто именно, указывали шоколадно-кремовые отпечатки лап на диване. На липком от чая полу валялись кубики Рубика с их острыми углами и осколки кружки. В другой ситуации Прия расчистила бы дорожку, пока кому-то не потребовалось накладывать швы, но теперь просто обозревала хаос. Глаза ее остановились на Уставе; страницы раскрылись так, что фигура-палочка была не видна. Бумага смята, порвана и безнадежно испорчена.

Кругом стояла тишина, но в этой тишине ощущалась некая требовательность.

Похрапывания Фара доносились с койки вместе с шумом океана. Прия стиснула зубы и подумала об Угасании, представив его не таким, каким видела сама из иллюминатора «Инвиктуса», но с точки зрения Элиот. Она почти ощущала, как оно катится по волнам, уничтожая целое море, ненасытный ПОЖИРАТЕЛЬ МИРОВ. Она хватается за поручни, когда Угасание начинает тянуть ее за волосы к себе, но какой смысл держаться? Странно, ведь она никогда не стояла на палубе «Титаника». Чип подавал все настолько убедительно, словно она сама пережила это…

Прия еще обвела взглядом общий отсек: пять полных чашек суррогатного чая, хвост красной панды, выглядывающий из-за голых труб, профиль Эмпры в изоляторе. Дыра в груди тысячекратно выросла, пальцы непроизвольно сжались в кулаки. Это жизнь, которую она выбрала для себя. Должен быть какой-то способ спасти ее.

Она хотела, хотела и в этот раз, овладев собой, не отступила, не ушла, но шагнула вперед, к столу, где стояла бархатная коробочка. Контейнер показался легче, чем когда Прия впервые выхватила ее из кармашка сумки-галактики. Серебряные петли не издали ни звука. Лежащий внутри чип, с его прозрачными микросхемами и наноразмерами, был настоящим чудом.

Пять слов, должно быть, весят больше.

Есть место для еще одного?

Прия захлопнула шкатулку и постучала в дверь Элиот.

Судовой журнал «Инвиктуса» — запись 5.

Текущая дата: 23 августа 2371 года. Который все еще существует! Ура!

Текущее местоположение: над Средиземноморьем. На обратном пути туда, откуда мы родом.

Искомый объект: кусочек прошлого тети Эмпры, который ох-как-неудобно хранится на самых засекреченных серверах путешественников во времени корпуса Центрального.

Цвет волос Имоджен: светящийся желтый.

Даже если перспективы на будущее не радужные, это не означает, что волосы не могут быть такими.

Счет на тетрисе Грэма: 0

Песня, звучащая по корабельному плей-листу Прии: шум океана?

Эго Фарвея: на удивление сосредоточенное, и не в эгоистичном смысле, несмотря на то, что он буквально является центром нескольких вселенных. Рост личности? Возможно.

Тайное донесение бровей Эли…

— Что это ты печатаешь?

Кто-то легонько постучал Имоджен по плечу, и она подскочила от неожиданности. Свежевыкрашенные желтые волосы отлетели за спину. Обычно она не такая нервная, но если подумать, ее нервы имеют полное право быть натянутыми струнами, учитывая, помимо всего прочего, несомненную угрозу разрушения, грозящего выскочить в любую секунду как чертик из табакерки. Однако позади нее была не туча с перемалывающими все челюстями, а всего лишь ее кузина. Уточнение: кузина межгалактическая.

Все это так невероятно странно.

— Привет, Элиот. Пытаюсь приучить себя вести судовой журнал. Фиксировать даты, странности и все такое прочее. Еще не решила, какой должна быть твоя странность. Бровные послания?

Вышеупомянутые брови пошли волнами. В них явно было что-то зашифровано — Имоджен разглядела Е и ЗИ под оставленными Шафраном царапинами.

— Как раз об этом я и хотела с тобой поговорить.

— О бровях?

— Нет. — Элиот покачала головой. — О судовом журнале. Вы храните записи «Инвиктуса»?

— Само собой. Под ярлыком «Гори, крыса». Это наша страховка против Лакса. — Как будто хоть что-то из этого имеет теперь значение. — А почему ты спрашиваешь?

— Просто так.

— Не ври. — Глаза Имоджен сузились. Как и Фарвей, Элиот имела привычку натужно сглатывать, когда привирала. Теперь, когда правда вышла наружу, сходство улавливалось легко. Может, поэтому они с Элиот так хорошо ладили раньше. Черты Элиот-Фарвея пересекались и соединялись с солар-измами Имоджен — так и должно быть, если ее дублер в MB+178587977FLT6 устраивала вечеринки-сюрпризы с мороженым.

— Ты права, — согласилась Элиот. — Я просто… не хочу никого слишком обнадеживать.

— Не думаю, что у нас еще осталось место для надежды, учитывая обстоятельства.

Элиот улыбнулась кривой улыбкой, в которой проглядывал оттенок мрачного юмора.

— Если это случится, ты узнаешь.

— Хм. — Имоджен подметила печатную П, витиеватую М, был там и восклицательный знак.

— Так что же именно говорят сегодня твои брови?

— Элиот, не взглянешь на этот код? Если найдется минутка? — Грэм сидел за своей консолью, где печатал последние полчаса. Имоджен все это время старалась не встречаться с ним взглядом, пытаясь игнорировать тот факт, что он слышал все до единого ее признания Элиот: и про шиншиллу Дасти, и про сексуальную математику. Крест, о чем она только думала? И можно ли надеяться, что эти крики души затеряются среди прочего хаоса и разрушения?

Когда дело дошло до Грэма? Да. Инженер все уловил.

Не обращаясь напрямую, она высказала все — и ничего не изменилось, кроме уровня сахара у нее в крови.

— Извини, Им. Не хотел помешать…

— Твое дело срочнее. Занимайтесь своим кодом, друзья мои.

Грэм улыбнулся. Имоджен стиснула прядь своих курчавых волос и поклялась, что не станет анализировать выражение его лица, но тут же потерпела неудачу.

Снова судовой журнал. Больше писать было почти нечего, поэтому она просто смотрела, как мигает курсор. Появляется, исчезает. Сердце билось в том же ритме: скажи ему, скажи, пока не наступил конец света, что ты теряешь?

— Самообладание.

Ты разговариваешь сама с собой в помещении, где полно людей, которые видели, как ты сожрала четверть кастрюльки тирамису, чтобы справиться со светопреставлением, выстукивало ее сердце.

— Туше.

— С чем воюешь? — Ее кузен, на этот раз подлинный, протиснувшись бочком мимо Бартлби, щурясь сквозь бахрому волос, бросил взгляд на ее монитор. — Работаешь над судовым журналом?