– …Ты должна очень-очень постараться, чтобы выжить… – прекратив избиение, говорил Мерун, обхватив голову девушки руками и силой заставляя ее смотреть ему прямо в глаза. – Ты чувствуешь его?! Где он, куда направляется Вебалс?!

В ответ Лукаба рассмеялась, за что и получила пощечину. Мерун не сдавался и продолжал допрос, изредка встряхивая теряющего сознание вампира за плечи, а иногда и награждая ее затрещинами. Наставник стал говорить значительно тише, и вскоре Марвету надоело смотреть на немую сцену. Сами по себе побои не вызывали у него интереса, а смысла разговора без слов было, увы, не понять. Бывший сотник закрыл глаза и решил немного вздремнуть, но как только его сознание стало медленно погружаться в приятную негу, над ухом старика пронзительно взвыл походный рожок.

– Вставай, старик, пора отправляться в путь! – оповестил ветерана Мерун, вешая на пояс хоть не совсем мелодичный, но очень полезный в дороге инструмент. – Сбежав, Вебалс прямиком направился к коллекторам, значит, он хочет попасть во дворец. Куда еще можно пробираться таким сложным путем? Только туда.

– По нечистотам плавать? – В голосе старика не чувствовалось оптимизма.

– Не бойся, заплыв отменяется, – рассмеялся Мерун, на глазах у смотревших исподлобья рыцарей хлопнув ветерана по плечу. – Во дворец мы сможем проникнуть и куда более простым путем. Кстати, ты себя в бою великолепно показал, поэтому у меня к тебе особое поручение. Возьми это… – легкий кивок головы в сторону лишившейся чувств Лукабы не оставил сомнений, что, точнее кого, Наставник имел в виду, – …и не спускай с нашей подружки глаз. Если Вебалс опять уйдет, то она нам снова понадобится. Держись позади отряда, но очень сильно не отставай! И не переживай, она совсем не в том состоянии, чтобы кусаться!

Выражение лица Марвета было неправильно истолковано, Марвет действительно нервничал, но по иным поводам. Во-первых, ему еще ни разу не приходилось бывать при дворе, и он не знал, как себя правильно вести. А во-вторых, благородные рыцари – товарищи по отряду косились на него очень нехорошо, и на их поддержку в бою не приходилось рассчитывать, скорее наоборот, впредь предстояло следить, чтобы никто из ревнивцев не вонзил бы ему в неразберихе драки нож в спину. Такие случаи бывали нередко и убивали исподтишка не только титулованных особ.

Идти по коридору было опасно, но намного приятнее, чем плыть в темноте в бурлящем потоке зловонной жижи. Мерно горящие факелы хорошо освещали узкий проход, а под ногами хоть и шуршала всякая всячина, начиная от черепков битой посуды и заканчивая обломками старой мебели, из которых порой на путников смотрели маленькие, красненькие глазки удивленных крыс, но зато было сухо. Уже шагов через двадцать Палион решил поступить по примеру проводника и избавился от грязной одежды. Липкая слизь не только ужасно пахла, но и стала затвердевать, покрыв прилипшую к телу ткань довольно твердой коркой. Идти голышом было намного приятнее, намного быстрее, и к тому же одежду все равно нужно было менять. Уж лучше показаться во дворце с голым торсом (и не только торсом), чем в костюме, от которого разило на целую версту. Из всего обмундирования Палион оставил на себе лишь медальон и широкий пояс, на котором болтался постоянно бьющий по ногам меч. К счастью, его вид никого не смущал, тем более что точно такой же нагой, но сверху еще и покрытый слоем засохшей слизи Кор все время шел впереди. Смотреть на обнаженного толстяка было делом не из приятных, однако на войне как на войне, когда под большим знаком вопроса находится собственная жизнь, то не время думать об эстетическом наслаждении.

– Тише. – Вампир подал знак остановиться, а затем жестом подозвал Палиона к себе.

Разведчик приблизился и присел рядом с опустившимся на корточки упырем, который то втягивал воздух носом, то забавно раздувал раскрасневшиеся от холода ноздри. Неизвестно, слышал ли что толстяк, но Лачек лишь ощущал противный сквозняк, идущий откуда-то из-за поворота коридора.

– Странно, – наконец-то прогнусавил тихим шепотом вампир, судя по выражению лица чем-то очень сильно озабоченный.

– Что странно? – спросил Палион, хоть и испытывающий дискомфорт от легкого дуновения подземного ветерка, но все же не видящий оснований для беспокойства.

– За поворотом находится убежище, нам же дальше идти, где-нибудь через четверть часа должны к подземелью дворца выйти, – произнес Кор, скорее размышляя вслух, нежели отвечая на вопрос разведчика. – Ворота убежища всегда закрыты, такого сильного сквозняка быть не должно…

– А хлюпальник-то твой что чует? – тяжело вздохнув, спросил Лачек, уставший от загадок, холода, подземелья и жаждущий побыстрее прорваться к теплу и нормальному дневному свету.

– Но-но, поуважительней относись к моей носопыре, она нас через все подземелье провела и от встречи с хрупсами избавила. Мерзкие твари, я те скажу…

– Уговорил, если выберемся живыми, куплю твоему хлюпальнику дюжину шелковых платков с кружевной вышивкой. Сейчас же ответь всего на один вопрос: долго еще мы здесь зады будем морозить?

– Я чувствую присутствие вампиров, но что-то не так… Точнее сказать не могу. А тебя разве не смущает, что ворота открыты? Вебалс говорил, ты парень бывалый да смекалистый, такие нюансы без внимания не оставляешь…

С одной стороны, вампир был прав, но это только с одной стороны. Его нос почуял опасность, а значит, нужно было или искать обходной путь или продолжать движение вперед, но быть еще более осторожным. Оставаться на месте и высиживать неизвестно что – бессмысленно, примерно так же, как ждать, что подлец попросит прощения за совершенный им гадкий поступок. Пустая потеря времени и больше ничего!

– У тебя есть предложения? – решил взять командование на себя Лачек. – Вижу, что нет. Тогда пошли, ступай осторожней, а если твой нос вдруг почует неладное, то дай знать!

Обнажив меч и избавившись от только мешавших теперь и раздражавших дурным запахом ножен, Палион стал продвигаться вперед, аккуратно обходя осколки стекла с битыми черепками и стараясь держаться подальше от больших обломков мебели, в которых могли водиться мелкие, но ужасно нервно реагирующие на приближение чужака твари.

Как и предупреждал вампир, ворота подземного пристанища столичных кровососов были не заперты, более того, между массивными, дубовыми створками в два метра высотой виднелся зазор, в который мог легко протиснуться бочком взрослый человек, конечно, за исключением толстяков наподобие Кора. Однако не только это привлекло внимание разведчика. На каменных плитах пола возле самой щели проема виднелся какой-то странный по форме и окраске предмет, рядом с которым, визгливо пища и дерясь друг с дружкой, возилась целая стайка крыс. Когда до ворот осталось всего пара шагов, путники наконец-то поняли, что привлекло внимание хвостатых подземных жительниц. Это была рука, судя по острым и длинным когтям на скрюченных пальцах, рука вампира, изначально по локоть отрубленная, а затем и обглоданная перепачкавшимися в крови грызунами до кости.

Хоть визит внутрь разгромленного логова не предвещал ничего хорошего, но Палион предложил зайти. Неизвестно, какие мотивы движили Кором: то ли жажда наживы, то ли обыкновенное любопытство, но он, несмотря на явную опасность встретиться внутри с собственной смертью, не стал перечить. Разогнав стайку крыс, толстяк стянул с наполовину обглоданного пальца руки перстень с бриллиантом и, втянув объемный живот, прошмыгнул вслед за разведчиком в узкий проем ворот.