Но об этом знал я, поскольку у меня все еще оставались хорошие друзья в Швейцарии. Я позвонил своим адвокатам и попросил их связаться с этим идиотом Даунингом и потребовать от него ответа, почему он позволил вдохновителю швейцарской коррупции отправиться домой.

Рик Моран дозвонился до Даунинга.

— Вы отпустили Мартина Лихти? Он же очень важен и для этого расследования, и для дела Брэда! Почему, бога ради?

Вместо ответа Даунинг рассмеялся и положил трубку.

К концу лета на небе появились грозовые тучи.

А на финансовых рынках всего мира осень 2008 года стала сезоном ураганов. Мне порой казалось, что я даже слышу грохот — звук цунами, которое высасывает воздух из фондовых рынков, заставляет лопаться пузырь на рынке недвижимости и направляется прямо к башням, в которых швейцарцы занимались тайными банковскими операциями.

Почти все американские СМИ наблюдали за другой драмой — битвой настоящих титанов. Фавориты президентской гонки Барак Обама и Джон Маккейн ожесточенно бились на окровавленном ринге, а Джо Байден и Сара Пэйлин сидели по углам ринга, протирали кубиками льда почерневшие глаза бойцов и отправляли их в центр ринга с началом очередного раунда. Жаждущие зрелищ массы охотно поглощали этот корм, позволявший привлекать миллионы долларов на телевизионную рекламу между раундами напряженных дебатов. Поэтому широкая публика, по сути, не заметила того, как землетрясение раскалывает подземные хранилища Цюриха и Женевы. Однако это отлично заметили те из нас, чья профессиональная карьера была связана с международным банковским делом. А один бывший швейцарский банкир, который вызвал первый взрыв и стал козлом отпущения, вообще больше ни на что не обращал внимания.

Карл Левин и его коллеги-сенаторы из постоянного подкомитета Сената по расследованиям уже были на марше. К ним присоединились влиятельные коллеги из обеих партий — Клэр Маккаскилл, Том Коберн и другие. Они понимали, что утраченные миллионы налогоплательщиков не были для их избирателей чем-то абстрактным — многие из них оказывались из-за этого на улице. Акулы из налоговой службы почуяли кровь в воде и яростнее прежнего стали охотиться на преступников, раздавая направо и налево штрафы и тюремные сроки. А министерство юстиции плелось в хвосте, издавая громкие вопли и пытаясь убедить хоть кого-то в том, что именно оно возглавляет процесс.

В ноябре Рауля Вейла, моего бывшего начальника и главу UBS Global Wealth Management, обвинили большим жюри во Флориде в помощи американским нарушителям налогового законодательства и в подстрекательстве к злоупотреблениям. Вейл отмахнулся от обвинений, он был уверен в том, что правительство Швейцарии никогда не экстрадирует его по требованию США. Ведь если Швейцария начнет сдавать своих крупнейших банкиров, в стране не останется никого, чтобы управлять этим «казино». Однако Рауль был высокомерным мерзавцем, и я знал, что рано или поздно его где-то поймают, как поймали Мартина Лихти. Министерство юстиции обязано был подвергнуть его суду.

Марк Брэнсон, финансовый директор UBS, давший показания под присягой перед комитетом Левина и поклявшийся сотрудничать в рамках иска к «Джону Доу», вернулся в Швейцарию и, по всей видимости, забыл о своем обещании. Дуг Шульман, комиссар налоговой службы, все еще был новичком в своей должности, на которую назначают на пять лет, но он точно хотел сохранить свое место. Он не казался особенно крутым, однако первый взгляд бывает обманчив. Довольно быстро налоговая служба запустила на полную скорость процесс против UBS в суде Флориды, потребовав оглашения имен 19 000 американцев, владевших секретными счетами, и на этот раз она победила. Как мы все хорошо знаем, налоговая служба обладает мощной силой. Если крупное финансовое учреждение, с которым оно судится, отказывается от сотрудничества, его ждет смертельный удар — у него отзывают лицензию, замораживают счета и каждый день штрафуют на миллионы долларов: фактически его деятельность останавливается. И мои бывшие боссы в офисах UBS в Цюрихе, Женеве и Лугано начали мочиться от страха.

В это время я уже вернулся в Бостон и планировал свои следующие шаги вместе с Дугом. Я внимательно обдумал все произошедшее после того, как впервые обратился к американским властям, и понял, что результаты оказались плачевными. Я начал с визита в министерство юстиции, а теперь у меня на ноге следящее устройство и я практически под домашним арестом жду вердикта, который, с учетом моих прежних неудач, вполне мог означать тюремный срок. Сенат принял мои свидетельства, использовал их и инициировал масштабное дело против крупнейшего швейцарского банковского заговора в истории. Но ко мне стали относиться как к парии и отправили в чулан, как беременную девочку-подростка в сериале 1950-х годов «Отец знает лучше».

Вас это может удивить, особенно с учетом моего неприятного опыта в State Street Bank, однако я больше не доверял никому в Вашингтоне и чувствовал себя намного спокойнее в Бостоне. Я чувствовал атмосферу прошлых дней, когда власть в Вашингтоне все еще принадлежала британцам в напудренных париках, а Бостон был центром мятежников и их «чаепитий»[84]. Мне больше не нужно было мотаться в столицу, выпрашивать внимания к себе и доверять свою судьбу бездарностям. Я уволил Пола Гектора и Рика Морана. Это нужно было сделать намного раньше.

Тщательные поиски привели меня в уважаемую бостонскую фирму Todd & Weld, LLP, и я нанял одного из самых опытных ее юристов, Дэвида Майера. В прошлом Майер 12 лет проработал главой убойного отдела в офисе генерального прокурора в округе Суффолк и имел репутацию отличного защитника несправедливо обвиненных. В 2007 году он получил титул «Юрист года» от издания Massachusetts Lawyers Weekly. Этот человек показался мне опытным, закаленным бойцом, полным энтузиазма и никак не связанным с чиновниками из федерального правительства, типичным жителем Бостона, не запятнанным дружбой с людьми из Вашингтона. Он связался с министерством юстиции и проинформировал их, что теперь он представляет мои интересы. На это Кевин Даунинг ответил с присущей ему вежливостью: «А ты кто такой, черт побери?»

Даунингу не понравилось то, что я уволил Гектора и Морана, которых он мог контролировать, и нанял какого-то адвоката в Бостоне, которого он не мог бы вызывать в министерство юстиции и вытирать об него ноги, когда только ему заблагорассудится. Майер проигнорировал недовольство Даунинга и потребовал от него подтвердить дату моего слушания во Флориде.

— Я хочу получить отсрочку, — огрызнулся Даунинг. — Я подал прошение в суд и рекомендую вам с этим смириться. В противном случае вы можете забыть о смягчении наказания.