– А какого поведения ты ждешь от меня? Что я должна делать? Каковы основные правила? Я родила тебе детей. Я была преданна тебе. Я любила тебя восемь лет. Но этого было недостаточно, чтобы заставить тебя бросить ее. И Лиз делала все, что ты хочешь, почти тридцать лет. И что она получила? Ты изменял ей, лгал и приезжал сюда, чтобы спать со мной. Ты завел двоих детей на стороне. А теперь избавился от жены, чтобы спасти свою карьеру.

– Так речь о деньгах? Ты хочешь какую-то финансовую гарантию?

Это не удивило Маршалла: его ничто не удивляло, однако ему не понравилось, что услышал это от Эшли.

Но она только покачала головой.

– Нет, не о деньгах. О любви. Ты не любишь меня, Маршалл. И никогда не любил. Лиз не любишь и своих детей – ни ее, ни моих. Ты любишь только себя и свою карьеру. И знаешь, этого недостаточно. Мне не нужен дом в Хилсборо и даже наш дом в Малибу. Мне не нужны твои деньги. Мне нужен был только ты. А единственное, что ты можешь мне дать, это видимость нежной влюбленности, до тех пор пока это будет удобно для тебя. До тех пор, пока я не помешаю каким-либо образом твоей драгоценной карьере. Но ты не любишь меня.

Теперь Эшли получила на свой вопрос ответ, который был ей так нужен. Все стало предельно ясно для нее, и она знала, что это почти убьет ее, но она должна порвать с ним, чего бы ей это ни стоило.

– За эти восемь лет я отдала тебе все, что у меня было. Теперь ничего не осталось. Когда ты приехал на прошлой неделе, чтобы расстаться со мной, а потом рассказал, почему передумал, для меня все было кончено. Я знаю, что однажды ты поступишь со мной так же, как с Лиз. Я не доверяю тебе, Маршалл. Я люблю тебя, но доверять больше не смогу. И я не могу жить с человеком, которого не уважаю.

Высказав все, что было на душе, Эшли почувствовала себя спокойнее, чем когда бы то ни было. Чего не скажешь о нем. Маршалл пересек комнату и, схватив ее за руку, прошипел, глядя ей прямо в глаза:

– Меня не волнует, доверяешь ты мне или нет, Эшли, и уважаешь ли. Ты сделаешь так, как я скажу. Я бросил из-за тебя жену, о чем ты умоляла меня в течение восьми лет. Теперь, когда получила то, чего хотела, ты не можешь идти на попятную. У нас есть дети. Мы поженимся, и ты не посмеешь втянуть меня в скандал из-за того, что я бросил семью. У тебя будет все, что захочешь.

– Мне ничего от тебя не нужно, – позаботься только о своих дочерях. Мне жаль Лиз. Ты должен был подумать обо всем тогда, когда я забеременела. Именно тогда ты должен был оставить ее и жениться на мне, а не теперь, ради МОИА. Я не собираюсь быть решением твоих проблем, Маршалл, и не хочу провести остаток жизни с человеком, который не любит меня и никогда не любил. Я заслуживаю большего.

– У тебя кто-то появился? – испугался Маршалл, отпуская ее руку, которую держал мертвой хваткой. – В этом причина? В другом мужчине?

– Нет, другого мужчины у меня нет.

Эшли знала, что оставляет Маршалла не ради Джеффа, поэтому ее ответ был совершенно честным. Она понятия не имела, как сложится с Джеффом, если вообще сложится. Но это было и не важно: главное – она избавится от лжи и от… Маршалла.

– Ты будешь расплачиваться за это всю жизнь, Эшли, если сейчас оставишь меня, – сказал он, глядя на нее глазами убийцы.

Он никогда ее не простит – она знала это, но остаться с ним не могла.

– Я расплачивалась за все в течение восьми лет, всем, чем могла. Больше не могу. Прощай, Маршалл. Мне жаль. – Эшли направилась к двери, а он, будто застыв, смотрел ей вслед. Шагнув из кабинета, она обернулась: – Я люблю тебя. Всегда любила.

Он проводил ее взглядом с выражением ярости на лице. Потом подошел к двери, посмотрел, как она исчезает в глубине коридора, и с силой захлопнул дверь. Он не думал ее догонять, не пытался остановить. Он знал, что теперь делать, если еще не слишком поздно.

* * *

Эшли вышла из здания, заливаясь слезами. Она понимала, что все еще любит его, но не могла больше связывать с ним жизнь и теперь знала почему. За его глазами скрывалась пустота. Она никогда не позволяла себе увидеть это, да и не хотела. Она внимала его словам и верила обещаниям, а когда он не выполнял их, прощала. Но больше так продолжаться не могло.

Добравшись до Малибу, ослепленная слезами, Эшли вошла в дом. Наверное, теперь придется уехать отсюда, но это не имело значения. Он мог забрать этот дом в обмен на ее свободу. Ну и пусть, у нее есть все, что нужно: память о том, как она его любила, и дочери.

Дрожащими пальцами она набрала номер матери одной из девочек, что были в лагере вместе с Кендалл и Кассией и попросила забрать к себе домой, сославшись на высокую температуру и ужасную простуду. Эта женщина с готовностью предложила оставить девочек у себя на ночь. Эшли сказала, что это было бы замечательно. И ее голос звучал при этом так, словно она и впрямь была нездорова.

После этого она поднялась наверх, легла в постель, свернувшись калачиком, подумала, появится ли Маршалл, чтобы убедить ее передумать. Но, как бы то ни было, она не изменит своего решения. Но он не приехал и не позвонил: просто дал ей уйти из своей жизни. И она знала, что никогда не забудет гнев в его глазах. Он не был убит горем или напуган оттого, что она посмела не подчиниться ему и он разорвал свой брак впустую. Она не могла винить его: знала, что так будет, но ей нужно было спасать себя.

Джефф звонил ей несколько раз этим вечером. Она не отвечала и не слушала его сообщений, не хотела слышать его голос: ей нужно было время, чтобы выплакаться. А Маршалл так ни разу и не позвонил. Она проплакала всю ночь. Правда была раскрыта, и как бы больно ей ни было, она знала, что поступила правильно. Теперь она свободна.

Маршалл вылетел из Лос-Анджелеса в шесть часов вечера в тот же день. В офисе все было спокойно, и ему нечего больше было сказать Эшли. Он не собирался распускать слюни и доказывать, что любит ее. Он и так сделал достаточно. По дороге в аэропорт он позвонил в Тахо, и домработница сказала, что Лиз уехала в Росс на ночь и вернется только завтра. Это все немного упрощало для него.

Самолет приземлился в Сан-Франциско около семи часов вечера, а к дому в Россе Маршалл подъехал в восемь: на мосту была пробка.

Когда он вошел в дом, Лиз была в гостиной – разбирала стопки книг и раскладывала по стоявшим картонным коробкам. Она уже позвонила агенту по недвижимости, и они собирались открыть дом для осмотра на следующей неделе, так что она начала избавляться от ненужных вещей.

– Что ты здесь делаешь? Я думала, ты в Лос-Анджелесе, – произнесла Лиз ледяным тоном.

Именно поэтому она приехала в Росс, оставив Линдсей одну на озере. Они в доме сейчас одни.

– Я вернулся, – покаянным тоном сказал Маршалл. – Мне нужно поговорить с тобой.

– Мне нечего сказать. Я хочу, чтобы ты ушел. Я возвращаюсь в Тахо завтра утром, тогда и сможешь прийти сюда. И я хочу, чтобы ты съехал, прежде чем мы вернемся. Дом начнут показывать на следующей неделе.