Друэ не терял времени: быстро созвал местную национальную гвардию, чтобы задержать отряд, вскочил на коня и помчался в Варенн, куда отбыла королевская карета. Окольными путями почтмейстер обогнал экипаж мнимой баронессы. За немногие минуты, которые были в его распоряжении, Друэ и несколько встреченных им жителей перегородили с помощью опрокинутой телеги мост, по которому должна была проехать карета. Потом почмейстер разбудил мэра, который призвал к оружию национальную гвардию Варенна. Зазвенел набат, со всех сторон из города и окрестных деревень сбегались вооруженные люди; когда показался королевский экипаж, все было подготовлено к встрече. Король и его спутники были арестованы. Прибывшие кавалерийские эскадроны отказались повиноваться офицерам-роялистам и перешли на сторону народа. Роялистский заговор потерпел крушение. Арестованных отправили обратно в Париж.

В истории бегства в Варенн остается неясным, насколько царский посол барон Симолин был посвящен в планы заговорщиков. В его переписке с Петербургом имеются фразы, которые можно истолковать в том смысле, что посол не знал о назначении выданного по его приказу дубликата паспорта баронессы Корф. Но в то же время это неведение царского дипломата, игравшего одновременно роль разведчика и полицейского, наблюдавшего за поведением русских, которые оказались в революционном Париже, не очень вероятно.

Симолин, осуществлявший контрреволюционные планы царицы Екатерины II, создал свою шпионскую сеть. Через секретаря посольства Мешкова он завербовал себе на службу в качестве секретного агента одного из чиновников французского министерства иностранных дел. Таким путем Симолин получил и переслал в Петербург шифр, которым пользовались в своей переписке министр иностранных дел Франции граф Монморен и французский поверенный в делах в России Жене. В результате французская дипломатическая переписка свободно прочитывалась в Петербурге. Даже когда Симолин покинул революционную столицу, он продолжал получать поддельные разведывательные донесения от своих осведомителей во Франции.

Грозная, насыщенная революционной борьбой осень 1793 года. Париж – сердце республиканской якобинской Франции, отбивающейся от целой коалиции реакционных держав во главе с Англией, от ударов в спину, наносимых внутренней контрреволюцией. Якобинцы отвечают на происки врага революционным террором, весь народ поднимается на защиту родины от интервентов.

Боевым штабом революции становится назначенный народным представительством – Конвентом – Комитет общественного спасения. Перед 12 членами этого Комитета отчитываются министры и генералы, он руководит армией на фронте, снабжением столицы хлебом, производством пороха, дипломатией молодой Республики.

На секретном заседании 2 сентября 1793 г. Комитет общественного спасения заслушивает доклад министра иностранных дел Дефорга. Члены Комитета откровенно обсуждают вопрос о поведении французских послов, многие из которых были еще дипломатами старого режима, – честны ли они, может ли Республика доверять их способностям и их верности? Говорится немало горьких слов по адресу некоторых из этих дипломатов и среди других – Энина, французского поверенного в делах в Константинополе. Его даже заподозрили в продажности.

Вскоре Энин получил письмо от одного своего давнего знакомого, дона Симона де Лас Казаса, посла испанского короля в Венеции. Испания уже воевала с Францией, а дипломаты все еще не считали нужным прерывать старые связи. Лас Казас дружески и доверительно предупреждал Энина относительно обвинений, которые были выдвинуты против него на заседании грозного Комитета общественного спасения. Энин написал возмущенное письмо в Париж, с жаром отвергая обвинения в коррупции. Получив письмо Энина, Комитет общественного спасения пришел к выводу, что в его составе находится иностранный шпион.

И очень характерно – отметим это с самого начала – у членов Комитета не возникло подозрения в отношении кого-либо из служащих, секретарей, присутствовавших на заседаниях. Все были убеждены, что шпионом должен быть один из членов Комитета. Для этого были серьезные основания.

Комитет заседал по утрам – до заседаний Конвента, а иногда и по вечерам, так что прения затягивались до глубокой ночи. На заседаниях, помимо членов Комитета, присутствовали различные секретари для записи и передачи решений, министры, которых вызывали для отчетов, и некоторые другие лица. Так что, несомненно, имелись люди, частично посвященные в его секреты. Однако у Комитета не было постоянного секретаря, таким образом, никто, кроме самих членов Комитета общественного спасения, не имел возможности постоянно сообщать о происходившем на заседаниях.

Комитет мог лишь догадываться, что подобная утечка информации происходит регулярно, но теперь, когда открылись государственные архивы разных стран, хранящие документы той эпохи, мы знаем это наверняка.

Осенью 1793 г. членами Комитета состояли 12 человек: Робеспьер, Сен-Жюст, Жанбон Сен-Андре, Эро-де-Сешель, Приер из Марны, Ленде, Барер, Билло-Варенн, Колло-д’Эрбуа, Карно, Кутон, Приер из Кот-д’Ор. Комитет был перегружен огромным количеством работы, каждый день он рассматривал сотни дел, для разбора которых было образовано шесть секций (по два человека в каждой). В результате за членами Комитета были закреплены определенные отрасли администрации (Робеспьер ведал делами, касающимися «общественного мнения», Сен-Жюст и Кутон – революционной полицией и т. д.). Иностранные дела подлежали ведению Барера и Эро-де-Сешеля, а военные (включая производство оружия и снаряжения) – Карно и Приера (из Кот-д’Ор). Каждый член Комитета имел собственную канцелярию.

Когда Комитет ознакомился с письмом Энина, свидетельствовавшего об утечке информации, подозрения сразу сосредоточились на бывшем аристократе Эро-де-Сешеле. Вероятно, в большей мере это было вызвано тем, что сторонник Дантона Эро-де-Сешель имел какие-то подозрительные знакомства с международными банкирами и спекулянтами, и, несомненно, – недовольством, находившим пищу в связи с внешнеполитическим курсом Эро. Этот курс отдавал авантюризмом, прикрываемым революционной фразой, и мог увеличить и без того длинный список врагов Французской республики.

В ноябре-декабре 1793 г., когда пришло письмо Энина, Эро выполнял какое-то поручение Комитета на Рейне. Его отозвали и прямо обвинили в Конвенте. Хотя Эро сумел оправдаться в Конвенте, который даже отказался принять его отставку, Комитет общественного спасения был непоколебим. Он потребовал, чтобы Эро либо представил более убедительные оправдания, либо настоял на своей отставке. Вскоре Эро-де-Сешель был арестован по приговору революционного трибунала. В его судебном деле имеется копия письма Лас Казаса, в котором сообщались детали заседания Комитета 2 сентября 1793 г. В заголовке копии указывалось, что эти сведения были сообщены за границу Эро.

Революционные деятели так и остались при своем убеждении. Однако это было ошибкой. Оставляя в стороне вопрос, был ли Эро вообще связан с иностранной разведкой, можно лишь с полным основанием утверждать, что источником известий о заседаниях Комитета был кто-то другой, так как передача информации продолжалась и после казни Эро.