В марте 1785 г. Дорсет заплатил 200 фунтов стерлингов за сведения о Тулоне и надеялся за меньшую сумму получить такие же сведения о Бресте, но агент попросту сбежал. В это время английское правительство очень интересовал ход строительства военного порта Шербур. Преемник Дорсета лорд Роберт Фитцджеральд сообщил в апреле 1790 г., что лучше будет воздержаться от затрат на получение информации, которая вряд ли при тогдашнем положении дел во Франции могла иметь большое значение для английского правительства. Лорд Гауэр, сменивший Фитцджеральда, кажется, вполне разделял это мнение.

В соседней Бельгии (австрийских Нидерландах) послом был лорд Торрингтон, пользовавшийся услугами некоего Флойда, которого из Лондона еще в 1785 г. приказали уволить за ненадобностью. В июле 1789 г. Торрингтон покинул Брюссель, а находившийся там с 1789 по 1792 г. полковник Гардинер занимался сбором информации о самой Бельгии. В его бумагах не сохранилось никаких сведений о Франции. Вообще Брюссель стал важным источником сведений о французских делах только после отзыва в августе 1792 г. английского посла из Парижа. Донесения британских дипломатов из других соседних с Францией стран свидетельствуют о скромных тратах на секретную службу.

Британское адмиралтейство посылало с разведывательными целями офицеров в различные французские гавани. Расходы, однако, оплачивало министерство внутренних дел. Наиболее активным из таких офицеров был Ричард Оке, занимавшийся шпионажем еще во время войны против американских колонистов. В 1787 г. он сообщил из Брюсселя о французских кораблях, отправлявшихся в Индию. В 1790 г. Оке был в Париже, добывая информацию о франко-испанских отношениях. (В это время возникли споры между Лондоном и Мадридом, и поэтому было важно знать, считает ли себя Франция связанной союзным договором с Испанией). Другим разведчиком был генерал-майор Дэлримпл, сообщавший в 1787–1788 гг. сведения о состоянии французского флота и воинских частей, которые предполагалось послать в Индию.

К числу разведчиков относился Филипп д’Овернь родом с острова Джерси. Он начал карьеру в качестве протеже адмирала Гоу. В 1779 г. корабль «Аретуза», где д’Овернь служил первым помощником капитана, потерпел крушение, и он очутился во французском плену. Министр морского флота де Сартен обратил внимание герцога Булонского на то, что военнопленный носит ту же родовую фамилию д’Овернь, что и сам герцог, а единственный наследник этого знатнейшего вельможи не имел шансов прожить долго. С ним должен был прекратиться герцогский род.

Вернувшись в Англию после обмена пленными, д’Овернь продолжал морскую службу. В 1784 г. в Лондон приехал герцог Булонский. Он пригласил капитана д’Оверня во Францию и вскоре усыновил его. Тогда же, в 1784 г., д’Овернь объехал районы, прилегающие к Ла-Маншу; командуя в 1787 г. и 1788 г. фрегатом «Нарцисс», д’Овернь вел наблюдение за французским побережьем между Сен-Мало и Гавром, следил за работами в Шербуре и составлял отчеты для адмирала Гоу. В 1792 г. д’Овернь посетил французские порты. Помимо выяснения состояния военного флота он занимался насаждением там британской агентуры.

В предреволюционные и первые революционные годы еще несколько офицеров – капитан Дюмареск, капитан Филиппе, капитан Генри Уорр, лейтенант Монк и другие – посылали в Лондон разведывательные донесения о французском флоте и военных портах. Целый ряд военных кораблей занимался наблюдением за французскими гаванями. Министерство внутренних дел финансировало и действия противников французского господства на Корсике.

Упорно повторявшиеся слухи о связях с Лондоном орлеанистской партии, то есть сторонников герцога Орлеанского, не имели никакого основания, даже по мнению Лялюзерны. На начальных стадиях революции в ней действительно принимало участие небольшое число английских подданных. Это были, как правило, английские и ирландские демократы, участники революционной войны в Америке. Об их жизни и деятельности известно немного. Ясно только, что они не имели никаких связей с британской секретной службой.

В XVIII в. Англия использовала другие европейские государства, по известному выражению, как «хорошую пехоту». Поэтому наблюдение за тем, как расходовались английские субсидии, составляло одну из задач британской разведки. В одних случаях «товар» поставлялся с готовностью – известно, что немецкие князья, когда не могли торговать изделиями своих подданных, научились торговать их кровью, продавая своих солдат, чтобы те умирали, сражаясь за Англию. Но в других случаях субсидии приходилось навязывать и, главное, смотреть, дойдут ли они по назначению. Стремление воевать чужими руками сопровождалось у Лондона ревнивым желанием своими глазами видеть, как воюет закупленное «пушечное мясо».

Война против революционной Франции, начавшаяся в 1793 г., привела к невиданному расширению английской секретной службы; в сотни раз увеличилось число прямо или косвенно работавших на нее агентов. В войне против Франции английское правительство использовало контрреволюционное подполье как свою разведывательную и диверсионную организацию. С помощью субсидий покупались гессенские полки или брались на британское содержание иностранные армии. Теперь английскими гинеями оплачивалась подрывная деятельность роялистов против Французской республики.

До вступления Англии в войну шпионаж, как уже говорилось, носил рутинный характер и заключался преимущественно в наблюдении за французскими гаванями. Это отражало и близорукое мнение в Лондоне, что потрясаемая революционными бурями Франция на долгое время перестала быть опасным соперником, и существовавшее отсюда нежелание британского кабинета связывать себя поддержкой одной из враждующих французских партий.

Положение стало круто меняться только с осени 1792 г., то есть со времени падения монархии во Франции и подъема демократического движения в самой Великобритании (а также в результате ряда действий, предпринятых французским правительством под влиянием жирондистов, особенно в отношении Бельгии, и заведомо ведших к столкновению с Англией). До этого же времени в силу колебаний в политике коварного Альбиона активность британской секретной службы была ограниченной.

Наша осведомленность о роли, сыгранной секретными службами Великобритании – страны, фактически возглавившей антифранцузскую коалицию, остается очень неполной. Историк Г. Митчел, в отличие от своих предшественников специально изучавший действия английской разведки в эти годы, констатировал, что «контрреволюция во Франции не представляла бы такую опасность, как это было в действительности, если бы не цели, преследовавшиеся британским правительством». Между прочим, Митчел, исследуя события, происходившие после термидорианского переворота, уклонился от того, чтобы, пусть кратко, очертить контуры активности английской секретной службы в период якобинской диктатуры.

В первые месяцы после объявления войны Франции в Лондоне не были достаточно осведомлены о вандейском восстании. Весной 1793 г. были сделаны попытки наладить контакты с одним из главарей вандейцев, неким Гастоном, численность его отрядов преувеличивалась при этом в десятки раз. В мае с этой целью по поручению голландского и английского правительств в Вандею отправился известный авантюрист полковник д’Анжели. Он мог лишь сообщить, что «генерал Гастон давно мертв». Д’Анжели в августе послал подробный отчет о шуанах и их руководителях, который позволил в Лондоне составить представление о ходе вандейского мятежа.