Несмотря на сообщение Gruppo Cardinale, часа три тому назад, о том, что беглый американский священник отец Дэниел Аддисон больше не разыскивается в Белладжио и что прежнее сообщение о его появлении там признано ошибочным, дороги в город и из города все еще тщательно проверялись. Это означало, что полиция не совсем отказалась от этой версии. И Томас Добряк тоже. Он сидел там, где, он знал это по опыту, лучше всего было видно тех, кто прибывает катером на подводных крыльях. У них не было другого пути, кроме этого. Он усвоил эти базовые знания еще в те славные времена, когда был молодым революционером-террористом в Южной Америке. Тех, кого ищешь, следует знать в лицо. И надо выбрать такое место, где разыскиваемый появится вероятнее всего. Затем, вооружившись искусством наблюдения и терпением, пойти туда и ждать. И сегодня вечером, как уже много раз, это снова сработало.

Из всех, кто за последние часы проходил мимо, конечно, самый большой интерес представлял бородатый священник в черном берете, приплывший на катере.

* * *

Немолодой, почти совершенно лысый ночной портье открыл дверь номера 327, включил свет около кровати, поставил сумку Гарри в шкаф и вручил ему ключ.

— Спасибо. — Гарри полез в карман за чаевыми.

— No, Padre, grazie.

Мужчина улыбнулся и тут же повернулся и ушел, закрыв дверь.

Заперев ее на ключ — новая необходимая привычка, — Гарри перевел дыхание и осмотрелся. Номер небольшой, с видом на озеро. Мебель когда-то приличная, но изрядно потрепанная: двуспальная кровать, стул, комод, письменный стол, телефон и телевизор.

Скинув пиджак, он пошел в ванную. Включив воду, подождал, чтобы она стала холодней, сполоснул руки, шею и наконец поднял голову и увидел себя в зеркало. Это были совсем не те глаза, что так пристально глядели в другое зеркало, кажется жизнь тому назад, наблюдавшие, как он занимался любовью с Адрианной; теперь это были глаза одинокого, испуганного человека, но в то же время в глубине его взгляда читалась сила и решительность.

Он отвернулся и прошел обратно в комнату, взглянув по дороге на часы.

23.10

Подошел к постели и открыл кейс, который получил от Адрианны. В нем было то, что полицейские, наспех просматривавшие содержимое, пропустили. Страница, вырванная из блокнота гостиницы «Баркетта эксельсиор» в Комо, с телефонным номером Эдварда Муи.

Взяв трубку телефона рядом с кроватью, он набрал номер. Гудки в трубке: один, второй. На третьем кто-то ответил на звонок.

— Pronto, — сказал мужской голос.

— Эдварда Муи, пожалуйста. Простите, что звоню так поздно.

Молчание в ответ, и затем тот же голос:

— Эдвард Муи у телефона.

— Я отец Джонатан Ри из университета в Джорджтауне. Я американец, только что приехал в Белладжио.

— Я не понимаю… — отозвался собеседник.

— Это касается поисков священника Дэниела Аддисона… Я смотрел по телевидению…

— Не понимаю, о чем вы говорите.

— Я американский священник и полагаю, что сумел бы помочь там, где у других ничего не получилось.

— Извините, святой отец. Я ничего не знаю. Вы, наверное, ошиблись. С вашего позволения…

— Я остановился в гостинице «Дю Лак». Номер триста двадцать семь.

— Святой отец, спокойной ночи.

Короткие гудки.

Гарри не спеша выключил телефон.

Перед тем как Эдвард Муи повесил трубку, он услышал легкое потрескивание на линии. Его опасения подтверждались. Телефон прослушивался.

Белладжио. Вторник, 14 июля, 4 часа 15 минут

Медсестра Елена Восо стояла в центральном туннеле грота, прислушиваясь к плеску воды о гранитные стены и надеясь, что Лука и остальные вернутся.

Своды над ней высились футов на двадцать, вероятно, даже больше. Широкий коридор тянулся на целую сотню футов к каналу и лодочному причалу в дальнем конце. В каменных стенах по обеим сторонам коридора много веков назад высекли грубые скамьи, кое-где их повредила пещерная сырость. Здесь свободно могли бы рассесться две сотни людей. Елена недоумевала, с какой целью вырубили скамьи в таком месте — чтобы здесь могло спрятаться побольше народу? Если так, кто все это сделал и когда? Римляне? Или кто-нибудь еще до них или после? Но каково бы ни было происхождение этого убежища, оно представляло собой целую анфиладу пещер, переходивших одна в другую и оборудованных вполне современно — здесь были электричество, вентиляция, водопровод, телефоны, маленькая кухня и большая гостиная, возле которой устроены по меньшей мере три отдельных, роскошно оборудованных и украшенных номера с ваннами, комнатами для массажа и спальнями. Вероятно, где-нибудь здесь же, хотя сама она не видела, находился один из самых обширных в Европе винных подвалов.

В воскресенье ночью их провел туда Эдвард Муи — поэт, эрудит и сама любезность. Как только они прибыли на виллу Лоренци, он один, в плоскодонной моторной лодке, рассчитанной на мелководье, повез их в ночной темноте. Минут десять они плыли вдоль берега озера, наконец нырнули в узкий проем в сплошной на первый взгляд скальной стене, затем через путаницу скал и нависающей сверху густой листвы пробрались в самую пасть пещеры.

Только здесь он включил мощный прожектор лодки, и они плыли по водяному лабиринту, пока не причалили к суше, точнее, к тридцатифутовой каменной платформе в дальнем конце туннеля, где Елена стояла сейчас. Только здесь их высадили. Майкла Роарка и ее вместе с ним поместили в отдельные апартаменты, состоявшие из двух больших комнат, в одной из которых, спальне, устроилась она, а другую отвели Майклу Роарку; та комната представляла собой нечто вроде гостиной-кабинета; за дверью находилась вырубленная в скале ванная, роскошно отделанная мраморными мозаиками и золотом.

Пещеры, по словам Муи, тоже относились к территории виллы Лоренци и были обнаружены много лет назад знаменитым владельцем виллы Эросом Барбу. Сначала он решил сделать здесь огромный винный подвал, но затем устроил кроме него и апартаменты; над ними потрудились рабочие, специально привезенные с виллы, которая была у него в Южной Мексике, потом всех их отправили обратно, чтобы сохранить тайну существования пещеры, особенно от местных жителей. В свои шестьдесят четыре года Эрос Барбу был не только прославленным писателем, но и человеком-легендой, его личностью были заинтригованы ничуть не меньше, чем его книгами; и подземный грот стал для него укромным и безопасным местом для эротических развлечений с некоторыми из самых блестящих красавиц и знаменитых женщин мира. Но какой бы ни была история грота, для Елены он означал только страх и одиночество. Она все еще видела глаза Луки Фанари, чуть ли не вылезшие из орбит от ужаса и бешенства, когда ему позвонили. Его жена была мертва, а на ее теле нашли следы пыток, их не смогли скрыть и ожоги, которые остались после огня, уничтожившего квартиру, где они прожили всю совместную жизнь. Он сразу решил, что все бросает и едет на похороны в Пескару, чтобы там быть вместе с тремя сыновьями. Марко и Пьетро уехали с ним.