одеты в яркие шелковые кафтаны, под которыми скрывались кольчуги. Тех и других держали на прицеле лучники противной стороны – одни с реки, другие с седел. Но вожди русов и булгар были привычны к опасности и сохраняли полную невозмутимость.

Годо, стоя на земле, выпрямился, радуясь своему росту: пусть Айборыс не думает, что устрашил его, взирая с высоты седла. Взгляд бия, скользнув по его фигуре, задержался на поясе, и булгарин слегка переменился в лице. Пояс в золоченых накладках был снят с тела одного из богатых арсиев. Годо знал, что пояса у всех хазарских воинов разные и бляшки указывают на положение в дружине; что именно говорит понимающему глазу его пояс, он не знал, но тут важно было одно: будучи надет на нем, этот пояс знаменует его победу над прежним владельцем.

– У меня сейчас под рукой пять сотен хорошо вооруженных огланов, и пусть это не слишком много, я за несколько дней соберу еще две тысячи, – сказал Айборыс, подняв взгляд к его лицу. – Смотреть за стадами хватит нескольких подростков или стариков, а все мужчины по первому знаку вступят в боевое стремя. Однако мы не ищем вражды с русами и лишь хотим знать, откуда и зачем ваше войско явилось в Булгарскую землю.

– Нам скрывать нечего, – ответил Годо. – Не мы должны стыдиться того, что случилось в низовьях этой реки. Хакан-бек Аарон давал нам слово, что беспрепятственно пропустит нас через свои земли к морю и обратно, а за это возьмет половину той добычи, что мы сумеем взять. И я клянусь богами и моим мечом, что мы выполнили нашу часть договора и не утаили от его людей ни одной пряжки. Но люди Аарона нарушили уговор и подло напали на нас. Это были арсии из его ближней дружины. Мы отбились от них, но не смогли пройти через волок и теперь ищем другой путь к себе домой, к Варяжскому морю.

– В нашей земле тоже есть мусульмане, – сказал Айборыс, уяснив, что произошло. – Особенно много их в Булгаре, там у них есть и свое мольбище – мечеть. Но булгары учатся вере в Аллаха в Хорезме…

– А мы воевали в тех землях, которые не дружат с Хорезмом, – окончил Годо. – Если бы арсии так радели за единоверцев, то могли бы вспомнить о них, еще пока мы шли на Хазарское море, а не обратно, могли бы предотвратить… или хотя бы попытаться. Но нет, пропустили они нас беспрепятственно. Они вспомнили о единоверцах только после того, как побывали в нашем стане, увидели, сколько и какой добычи мы привезли, получили долю своего хакан-бека! Мы без обмана и споров отдали ему половину, которую обещали. А двигала ими вовсе не жажда мести, а подлость, вероломство и наглая жадность! Если вы не пойдете по пути этих подлых псов и позволите нам мирно миновать ваши земли, то мы дадим достойные дары и тебе, Айборыс, и твоему кану, и всем, кто пожелает быть нашим другом!

– Мы желаем мира со всеми, кто приходит к нам с миром, – сказал в ответ Айборыс. – Но пока у нас не имеется никаких мирных соглашений, я не могу допустить вас к Булгару, если вы не дадите нам заложников.

– Это требование справедливо, и мы дадим заложников, – согласился Годо. – Я и мой брат вместе правим нашим войском, и мы будем твоими заложниками по очереди. Мы – весьма хорошего рода, в предках нашего отца были конунги Дании, а два моих брата женаты на княжеских дочерях.

С этого дня продвигались на север уже иным порядком. Русские лодьи шли вверх по Итилю, а несколько сотен булгарских всадников сопровождали их по берегу. Среди булгар поочередно ехали то Свен с Талаем, то Вигнир со Сдеславом, то Годо с Видемиром, Арнором или кем-то из других вождей. По вечерам лодьи приставали к берегу, булгары раскидывали стан, на берегу появлялись шатры и ёрту. Успокоенные присутствием своих биев с войском, местные жители приводили на продажу скот, и русы охотно покупали овец ради свежего мяса. Однако расслабляться русы не собирались, и в этом плотном окружении они даже в большем числе, чем ранее, укладывались спать в лодьях при добыче.

Через три дня Айборыс предупредил, что вечером попрощается с русами, ибо они достигнут тех мест, где проходит кочевье самого сюр-баши Байгула – главного воеводы всего булгарского войска. Он уже идет им навстречу.

– Послушай, Севеней, что я тебе скажу, – начал Мамалай, когда войско тронулось в путь. – Вы увидитесь с сюр-баши, а это сила-человек! Очень большой сила! Ты слушай мой совет. Он примет вас перед свой ёрту. А ты скажи ему: «Байгул, я твой гость!» И тогда он проведет тебя в свой ёрту, и даст тебе ёрту для ночлега и овцы для еды, и не позволит никому причинить тебе вред. Таков наш обычай. И если ты будешь гостем сюр-баши, он поможет тебе сотворить мир с самим Алмас-каном.

– Точно, что ли? – Свен поднял брови.

– Бир Тэнгри! Я вижу, ты и твой брат – добро-человек. Я хочу, чтобы был мир у вас и у нас! Я научу тебя правильно вести себя, чтобы угодить ему. Слушай-ка меня. Когда нас приведут к нему, дайте ему дары. Гурганский кафтан вроде этого. – Он кивнул на одежду Свена. – Айборыс-бию вы дали кафтан в десять дирхемов ценой, но сюр-баши надо дать в пятьдесят.

– Да мы их не оценивали…

– Я помогу оценить. Потом дайте еще кусок шелка, орехов, изюма, что-то из хорошего оружия. Когда он поведет вас к себе в ёрту, там одна сторона – для жен, другая – для мужей. Почетная сторона – напротив входа. Для жены его дайте покрывало и перстень. Каждую вещь нужно показывать ему отдельно, чтобы он осмотрел ее и взял. Жена его будет сидеть рядом с ним. Когда закончишь давать дары мужу, набрось ей на плечи почетный шупар…

Свен кивал: только бы все запомнить. О необходимости подносить дары они и сами знали, как люди, ученые вежеству, но обычаи здешних краев были им неведомы. Если все пройдет как надо, то старик и правда послужит им на все сорок динаров!

Глава 8

К вечеру впереди показался огромный воинский стан – несколько тысяч человек, пасущиеся табуны и овцы виднелись везде, сколько хватало глаз. Свен даже головой помотал: никогда в жизни он не видел столько лошадей в одном месте. Будто мошкара на болоте! Как объяснил Мамалай,