– Корлат, – жалобно шепнула Харри, и Аэрин ласково ответила:

– Корлат ждет тебя.

Харри хотела сказать: «Этого-то я и боюсь», – но Дикки звал ее. Это не мог быть Дикки, она не видела его с… Харри открыла глаза. Ближайшее прошлое помнилось смутно. Вроде бы она призвала Аэрин и попросила Корлата помочь ей принять поддержку прежней хозяйки Гонтурана. И кажется, у нее получилось. И Аэрин говорила с ней об этом… и о Корлате… Сильно болела голова.

– Ричард, – сказала она.

Остальные трое со вздохом опустились на траву рядом ней. Повисло молчание, и никто не знал, как его нарушить. Наркнон поставила лапу Харри на грудь и принялась вылизывать ей лицо. Языки у охотничьих котов гораздо жестче, чем у домашних. Девушка опасалась, что кожа у нее потрескается и облезет, но сил спихнуть кошку не находила. Наконец она заговорила, и голос ее прозвучал тихо и гулко:

– Не горю желанием шевелиться прямо сейчас, но разве у нас нет кое-какого крайне срочного дела в долине? Или три дня прошло, пока я тут… и…

– Долины больше нет, – перебил Ричард.

– Северяне, – сказал Джек, – лежат теперь под большущей кучей камней, некогда горным хребтом. Похоже, ты натянула его им на уши, и, Харизум-сол, я отдаю тебе честь. – Он коснулся лба и взмахнул пальцами в том особом жесте, каким горцы выражают почтение к своему королю.

Харри слабо улыбнулась.

– Это кощунство, знаете ли. Я отдам вас под трибунал.

– Островной или горский? – невозмутимо поинтересовался Джек. – Стоять можешь?

– Как раз собираюсь с духом, чтобы это выяснить.

Она перевалилась на спину, а затем приподнялась на локте. Наркнон теперь любовно жевала ее волосы. Тут Сенай с Ричардом подперли ее с обеих сторон, и Харри, пошатываясь, поднялась на ноги. Кожаная кираса казалась твердой, как железо.

– Чувствую себя картошкой, из которой только что сделали пюре, – заметила Харри.

Наркнон прислонилась к колену подруги и урчала как сумасшедшая.

– Давай мы тебя понесем, – предложил Терим, переминавшийся рядом в тревоге, разрываясь между почтением и осторожностью.

– Пока нет, спасибо, – ответила Харри, – но ты мог бы подать мне Гонтурана. Что-то мне не очень хочется наклоняться.

Она произнесла это по-горски, поэтому, возможно, Ричард просто не понял. Но для остальных троих наступил краткий, но очевидный момент, когда никто не решался двинуться. Все думали о синем огне на горной вершине, и у всех покалывало ладони. Наконец Джек шагнул вперед, наклонился, поднял клинок Харизум-сол, едва заметно поблескивавший на солнце столовым серебром, и протянул его рукоятью вперед хозяйке. По кромке синего меча пробежал узкий блик белого огня и очертил его пальцы. Глаза Джека и Харри встретились. Только теперь, когда стало уже слишком поздно, она сообразила, о чем просит.

– Спасибо. Наверное, мне стоило самой наклониться. Заодно выяснила бы, способна ли я на это.

Она убрала меч в ножны. Джек посмотрел на свою светящуюся белую руку и вытер ладонь о бедро. Покалывание в кисти прожужжало вверх по руке и на мгновение затрепыхалось в голове. Он бы не назвал ощущение неприятным.

Сомкнув пальцы на рукояти Гонтурана, Харри осознала, что тело работает и сможет идти. Не отпуская рукояти, она сделала шаг вперед.

– Сегодня останемся на месте. Завтра поскачем обратно искать Корлата. – Она на мгновение прикрыла глаза, мир крутанулся, затем выровнялся. – Они дальше к западу, чем ожидалось. Шесть дней, если поторопимся. Если сумеем поторопиться. – Она нахмурилась, не открывая глаз. – Они теснят северян, они побеждают. – Глаза ее распахнулись. – Они побеждают! – повторила она, и щеки ее зарумянились, и трое друзей улыбнулись ей.

Харри сосредоточилась на ходьбе, и к тому времени, как они добрались до скальной стены у Врат, у нее получалось уже весьма неплохо. Она по-прежнему смотрела под ноги, но съезжала и слезала вниз самостоятельно, а шедшие перед ней Джек и Ричард изо всех сил старались не протягивать руки и не помогать ей. Когда она добралась до низу, ее окружили люди. Цорнин сердито бодал ее в плечо, спрашивая, почему она отправилась туда, куда он пойти не мог. Ее горцы взмахивали пальцами в салюте, а Кентарре очень демонстративно коснулась лба и взмахнула пальцами наружу, и все лучники последовали ее примеру. А Джековы Чужаки смотрели во все глаза и кланялись, вытянув в ее сторону руки с палашами рукоятью вперед. И тут она осознала, какие они все тихие. Слишком тихие. И повернулась взглянуть на долину.

Харри побелела, и тут уж Джек с Ричардом выставили руки и подхватили ее.

– Боже мой, – прошептала она. – Это было… нечто, да?

Над каменистой пустыней по-прежнему клубилась пыль. Облака ее оставались достаточно густыми, не позволяя ничего рассмотреть. Их пронизывали и оплетали синие нити, словно сеть. Солнце над пропитанным синевой туманом пылало так ярко, что глазам было больно. Пыль забивалась в глаза, носы, глотки и рты, голоса охрипли.

– Кентарре, неужели такого, как Турра, можно остановить, просто завалив камнями? – спросила Харри.

Филанон пожала плечами:

– Моя сол, полагаю, никто прежде этого не пробовал.

Девушка бледно улыбнулась.

– По крайней мере, его войско это остановило, – вставил Терим, – мало кто из них обладал собственным келаром.

– Им он никогда не требовался, – пожала плечами Сенай, – ведь Турра всегда был сильнее.

– Там больше, чем просто камни, – покачал головой Джек. – Некая сила связывает их и не дает рассыпаться.

Он уставился наружу. Синие мушки, дразнясь, танцевали на краю поля зрения.

Кентарре и Сенай с Теримом, знавшие легенды о северном маге, промолчали.

– Возможно, он так и упокоится здесь, – сказала наконец Кентарре. – Но сегодня можно сказать, что этот день наш.

– Сегодня день Харизум-сол, – твердо возразил Терим, а Сенай, просветлев лицом, крикнула:

– Харизум-сол!

Кентарре вытащила свой кинжал, постучала рукоятью по груди, а затем вскинула над головой.

– Харизум-сол! – выкрикнула она, и остальные лучники подхватили:

– Харизум-сол!

Следующими клич подхватили люди Сенай. Джековы солдаты, вытряхнутые из смешанного со страхом изумления, захлопали и затопали ногами, словно не зная, как еще выразить свои чувства. Именно Ричард заорал «Ангхарад!», после чего Чужаки тоже закричали «Ангхарад!», а некоторые засвистели, словно Харри только что исполнила арию в опере. Когда они остановились, все снова заулыбались и расслабились, как будто приключающиеся по личному повелению оползни и землетрясения совершенно обычный воинский прием. Или, по крайней мере, командирский. Затем все глубоко вздохнули и принялись за дела. Зажгли вечерние костры к ужину. Появилась Наркнон, ужасно собой довольная, волоча оленя больше себя размером. Закат над горами в тот вечер был лилово-синий.