Он так и знал, что Кэтрин легко отыщет причины убытков, если она действительно хорошо разбирается в цифрах. Но два других предприятия? Может, стоит ей написать и спросить? Но станет ли она читать его письмо? Лишь потому, что Кэтрин, хотя и отказывалась перед этим наотрез, все же взялась за книги, еще не значит, что она готова простить Дмитрия. Перед тем как тот уехал, она достаточно ясно дала понять, что будет счастлива никогда не видеть его снова.

— Наконец-то я разыскал тебя! Объехал все клубы, рестораны, балы и пирушки! В жизни не подумал бы, что найду тебя дома…

— Вася!

— И к тому же за какими-то скучными письмами! Широко улыбаясь, Василий заключил друга в медвежьи объятия.

Дмитрий был в восторге от сюрприза. Он не видел Василия с начала марта. Перед тем как отправиться в Англию, он был так поглощен ухаживанием за Татьяной, что редко виделся с Василием. Ошибка, которую он больше не повторит. Вася — самый близкий, самый дорогой друг, человек, который лучше всех на свете его понимает.

Не такой высокий, как Дмитрий, с угольно-черными волосами и голубыми глазами (судя по мнению дам — убийственное сочетание), Василий Дашков считался обаятельным беззаботным гулякой, веселым и легкомысленным, совершенной противоположностью Дмитрию. Однако они были настолько родственными душами, что без труда могли читать мысли друг друга.

— Так где ты пропадал? Я уже месяц, как вернулся.

— Твой человек с трудом меня отыскал, поскольку я проводил время с одной графиней в ее поместье и не желал, чтобы меня обнаружили. Представляешь, что будет, если до мужа дойдет, как она развлекала поклонника в его отсутствие!

— Представляю, — вздохнул Дмитрий, садясь в кресло. Василий весело хмыкнул, плюхаясь на край письменного стола.

— Во всяком случае, я сначала заехал в Новосельцеве, думая найти тебя там. Но что, черт возьми, случилось с этим медведем Владимиром?! Даже в дом меня не впустил, просто объяснил, где тебя найти, и выпроводил. Кстати, что он делает в деревне, когда ты здесь?! В жизни такого не видел!

— Ему ведено глаз не сводить с человека, которого лучше не оставлять без присмотра.

— Ну вот, теперь мое любопытство возбуждено. Кто она?

— Ты ее не знаешь, Вася.

— Однако сокровище нужно держать под стражей и выбрать для этого самого твоего надежного человека? — Глаза Василия расширились. — Только не говори, что украл чью-то жену!

— Это скорее по твоей части.

— Верно. Ну хорошо, выкладывай. Знаешь ведь, что не отвяжусь, пока не расскажешь.

Дмитрий вовсе не собирался ничего скрывать. Он хотел поговорить с Василием о Кэтрин, просто не знал, с чего начать и как лучше объявить другу, что произошло.

— Это не то, — что ты думаешь, Вася… вернее, именно… нет, ничего подобного со мной не случалось, да и с тобой тоже.

— Дай знать, когда сумеешь произнести связно хотя бы несколько слов.

Дмитрий беспомощно покачал головой:

— Я полностью и совершенно одержим этой женщиной, однако она не желает иметь со мной ничего общего. И говоря по правде, меня ненавидит.

— Да, такому поверить трудно, — фыркнул Василий. — Женщины не способны тебя ненавидеть, Митя. Они могут сердиться на тебя, даже злиться, но ненавидеть? Так чем же ты заслужил столь сильное чувство?

— Ах, поверь, я сделал для этого все возможное, но она все равно с самого начала не выносила меня.

— Ты это серьезно?!

— Можно сказать, мы встретились при самых неблагоприятных обстоятельствах, — ответил Дмитрий.

Василий ждал продолжения, но Дмитрий задумчиво молчал, и тот в конце концов взорвался:

— Мне что, из тебя вытягивать слово за словом?! Дмитрий отвел глаза, не слишком гордясь своей ролью во всем случившемся.

— Короче говоря, увидел ее на лондонской улице и понял, что страстно хочу эту девушку. Посчитав, что она достаточно доступна, я послал за ней Владимира, но оказалось, что она не желает никаких денег.

— Господи, я понял! Предусмотрительный Владимир тем не менее исполнил приказание и похитил ее, не так ли?

— Да, и более того, подсыпал ей в еду афродизьяк, и я оказался наедине с самой чувственной, самой соблазнительной девственницей, когда-либо появлявшейся на свет, и провел незабываемую ночь любви. Но на следующее утро, придя в себя, она настаивала, чтобы я отправил Владимира в тюрьму за похищение…

— Она не осуждала тебя?

— Нет, просто старалась как можно быстрее оказаться подальше. Беда в том, что девушка начала угрожать обратиться к властям, а этого, учитывая предстоящий визит государя, я допустить не мог и потому решил взять ее с собой в Россию.

Василий широко улыбнулся:

— Насколько я понял, она не пришла в восторг от твоего плана?

— Закатила грандиозную сцену, и не одну.

— Поэтому ты до сих пор держишь это прелестное создание в неволе, а она по-прежнему не желает тебя видеть, верно?

— Не совсем, — мрачно покачал головой Дмитрий. — Я сделал ошибку, оставив Кэтрин в Новосельцеве одну, и, вернувшись, обнаружил, что тетка измывалась над ней. И если она не возненавидела меня раньше, то уж теперь определенно не выносит.

— И на этот раз винит тебя?

— У нее на это есть причины. Уезжая, я не позаботился о ее безопасности, как следовало бы. И уехал достаточно быстро, по причинам, говорить о которых стыжусь.

— Только не говори… нет, ты не мог взять ее силой. Такое на тебя не похоже. Значит, велел снова подсыпать ей зелья.

За свою проницательность Василий получил в награду угрюмый взгляд.

— Я был зол.

— Естественно, — хмыкнул приятель. — Лично я в жизни не встречал женщину, которую невозможно было бы соблазнить. Должно быть, тебе тяжело пришлось.

— Оставь свои насмешки, Вася. Интересно, что бы сделал ты при подобных обстоятельствах?! Кэтрин — самая упрямая, властная, несгибаемая женщина из всех, кого я знаю, и все же не могу находиться с ней в одной комнате без того, чтобы не терзаться желанием бросить ее на ближайшую постель. Но больше всего меня раздражает и бесит то, что она не так равнодушна ко мне, как хочет казаться. Бывали мгновения, когда она отвечала мне такой же страстью, но всегда приходила в чувство, прежде чем я успевал воспользоваться этим.

— Значит, ты, очевидно, что-то делаешь не так. Может, она старается заполучить тебя в мужья?

— Женитьба? Конечно, нет. Она должна знать, что это невозможно… — Дмитрий осекся и нахмурился. — С другой стороны, если вспомнить о ее мании, вполне вероятно.

— Какой мании?

— Я не упоминал, что она претендует на имя леди Кэтрин Сент-Джон, дочери графа Страффорда?

— Нет, но что заставляет тебя думать, будто она не дочь графа?