– Общественный транспорт? В пять часов? Нет, вот уж это вряд ли. Ужас, до чего ей нравилась эта его усмешка!

– Время изменить нельзя… – начала она.

– Зато средства доставки можно. Возьмем один из моих самолетов.

Именно этих слов она от него и ждала. Слава богу! Меньше всего ей хотелось втискиваться в обычный междугородный «челнок» и чувствовать себя сардиной в банке. Но она знала, как играть в эту игру, и состроила ему «дежурную» озабоченную мину:

– Слушай, приятель, это полицейское расследование. Ты всего лишь новобранец, сопровождающий меня в загородной командировке.

– А я не завербуюсь, если мне не предоставят надлежащий транспорт. Я за тобой заеду, как только управлюсь с делами. – Рорк бросил взгляд на часы. – Я дам тебе знать, как только выеду. – И он отключился.

«Все прошло как по маслу», – удовлетворенно подумала Ева.

Вскоре после пяти она сидела, удобно устроившись, в частном самолете Рорка, ела клубнику и просматривала свои заметки в благоухающей прохладе. Никакого сравнения с общественным транспортом.

– Можешь сопровождать меня на встречу с Робертой Гейбл, – сказала она Рорку, – но потом мне придется тебя бросить. Я связалась с ведущим следователем из бостонского департамента, он согласен со мной встретиться, но ему не понравится, если я притащу с собой штатского.

– Я найду чем заняться. – Рорк работал на одном из бортовых компьютеров и даже не поднял головы.

– Я так и думала. И еще я подумала: быстро же ты раскидал свои дела в Нью-Йорке. Спасибо.

– Я рассчитываю на подъемные в загородной командировке. При первой же возможности. – Ты выгодный кавалер, Рорк.

Он улыбнулся, не отрываясь от работы.

– Ну, это мы еще посмотрим. Да, кстати, когда ты возражала против моего самолета, твоим протестам не хватало огонька. В следующий раз постарайся сыграть более убедительно.

Ева вонзила зубы в очередную ягоду.

– Понятия не имею, о чем ты говоришь. – От дальнейших объяснений ее спас сигнал телефона. – Даллас.

– Привет, детка, у меня для тебя еще кое-что есть. Думал, ты захочешь узнать еще по дороге. – Глаза Финн с полуопущенными веками вдруг прищурились. – Ты ешь клубнику?

– Ну и что? – Она виновато проглотила крупную ягоду. – Я сегодня пропустила обед. Ладно, давай, что там у тебя?

– Первое дело слишком грязное для нашего парня. Изувеченное тело проститутки, двадцать восемь лет, выловлено из реки. Река называется Сеной. Веселый город Париж. Три года назад, в июне. Горло перерезано, на руках осталось множество порезов: она оборонялась. Изуродована страшно, печени и почек нет. Она слишком долго пробыла в воде, если он и оставил какие-то следы, их смыло. Расследование зашло в тупик, дело не закрыто до сих пор. – Подозреваемые?

– Следователь надавил на последнего клиента в ее книге, но ничего не вышло. Надавил на ее координатора, известного своим грубым обращением с подопечными, но и это ничего не дало.

– Ладно. Что еще?

– Два года назад, Лондон, убийство в стиле Потрошителя в Уайтчепеле. Обколотая проститутка, каким-то образом обошедшая допинг-контроль. Тридцать шесть лет, две соседки по квартире тоже занимались проституцией. Они пытались повесить убийство на ее не слишком постоянного дружка, но у того оказалось железное алиби.

– Как она была убита?

– Горло перерезано, гениталии вырезаны. Так и не найдены. Кроме того, он ее сильно изуродовал. Порезы на груди, на ладонях обеих рук. Следователь решил, что это убийство по страсти, но судмедэксперт обнаружил кое-что интересное, и я склонен поддержать его мнение. Он утверждает, что порезы на груди и на руках могли быть нанесены уже после смерти. Никакой страсти! Есть один свидетель, видевший, как она уходила с парнем в длинном черном плаще с капюшоном и в цилиндре. Поскольку свидетель накурился «травки», следователь не придал значения его словам.

– Все вписывается, – сказала ему Ева. – Знаешь, все точно вписывается. Для удушений он одевался, как Де Сальво, – в рабочий комбинезон. Так почему бы ему не надеть костюм Потрошителя? Спасибо, Финн. Перешли файлы ко мне в кабинет. Я надеюсь вернуться через сутки.

– Сделано. Я собираюсь продолжить поиск за пределами планеты. Считай, что меня зацепило.

Ева откинулась на спинку кресла и, запрокинув голову, задумчиво посмотрела на потолок.

– Мы летим в Париж и в Лондон? – спросил ее Рорк.

– Вряд ли. Я не смогу выделить время, да и сил не хватит пробиваться через международную бюрократию. Постараюсь ограничиться беседами со следователями по телефону.

– Если передумаешь, только скажи: это займет не больше суток.

Ей хотелось увидеть собственными глазами, где он побывал, где совершал некоторые из своих ранних деяний. Но она отрицательно покачала головой.

– Он в Нью-Йорке, и мне надо быть в Нью-Йорке. Он начал практиковаться с давних пор, – задумчиво проговорила Ева, словно рассуждая вслух. – Оттачивал свой талант. Вот почему он теперь может себе позволить убивать почти без пауз. Вся черновая работа: поиск, исследование, подготовка, проработка деталей – все было сделано заранее. Ему не надо больше ждать, он и так слишком долго ждал.

– Сколько бы он ни практиковался, спешка его подведет, – возразил Рорк. – Как бы он ни готовился, как бы ни оттачивал свои таланты, сейчас он действует слишком быстро, а значит, неосторожно.

– Вот тут ты прав. И когда он облажается, мы его возьмем. А когда мы его возьмем, когда я помещу его в комнату для допросов и заставлю сознаться, мы узнаем, скольких он убил. Где-то есть другие тела, спрятанные или уничтоженные. Он совершенствовал на них свою технику, пока не решил, что уже может оставлять их на виду, гордясь своей безупречной работой. А вот свои ранние ошибки он предпочитает скрывать. Во-первых, он их стыдится – это эмоциональная причина. Но есть и более практическое соображение: он не хотел оставлять в архивах следы слишком многих похожих преступлений, привлекать к себе внимание раньше, чем он сам был к этому готов.

– Я провел свое собственное исследование, – признался Рорк, отодвигаясь от компьютера. – В течение пятнадцати месяцев, человек по имени Питер Брент убил семь офицеров полиции в Чикаго. В свое время он не смог пройти психологическое тестирование, и его не приняли в чикагскую полицию. Тогда Брент вступил в экстремистскую военизированную организацию, где научился владеть оружием, которое сам для себя выбрал: дальнобойной лазерной винтовкой, к тому времени уже запрещенной для использования гражданскими лицами.

– Я знаю о Бренте. Он предпочитал стрелять с крыши. Забирался на крышу, дожидался, пока в поле зрения не появится полицейский, и стрелял в голову. За ним охотились больше года, и понадобилось специализированное подразделение в пятьдесят человек, чтобы его взять. – Прекрасно понимая чувства Рорка, Ева наклонилась вперед и положила руку поверх его руки. – Брент не убивал женщин. Он убивал полицейских. Их пол его не волновал, главное, на них была униформа, в которой ему было отказано. Он не вписывается в психологический портрет прототипа. Другими словами, наш парень не будет ему подражать.