Летуны довольно загалдели, но тут я их прервал:

– Но получается, что на самое ближайшее время вы свою задачу выполнили. Поэтому сегодня берете пассажиров и перебазируетесь на аэродром подскока за Перекопом.

Насчет пассажиров летчики не удивились, так как это еще утром было обговорено. Они забирали трех раненых и всех мальчишек-кадетов, снабженных сопроводительным письмом к Фрунзе.

Кстати, про пацанов, Нетребко оказался несколько не прав. Никто из ребятишек не быковал и пальцы не гнул. Даже обращение «товарищ» приняли без возражений, особенно после моих слов, что в армии «господ» быть просто не может, так как все мы, от рядового до фельдмаршала, являемся боевыми товарищами. Плюс Лапин с ними поговорил. А уж узнав, куда их собираются отправить и кем они станут в будущем, мальчишки пришли в полный восторг. Ну еще бы – быть пилотами пацаны даже не мечтали. И как вишенка на торте – предстоящее путешествие на настоящем самолете – лишила кадетов сна и заставила писаться от перевозбуждения. Наверное, поэтому, на правах будущих коллег, они уже все аэропланы излазали вдоль и поперек…

А после того, как наша авиация нас покинула, мы выдвинулись на соединение со своими. По прямой до них было около тридцати километров. По дороге несколько больше, но в любом случае через два часа будем на месте. Это ведь не пехом и не на лошадках целый день пилить. Тут сказать можно лишь одно: техника – вещь! Одно в ней плохо – заправки отсутствуют как класс. А у меня три бочки горючего осталось и потом фиг его знает, где брать. Мысли по этому поводу есть, но там бодяжить придется. Хотя движки сейчас такие, что хоть ослиную мочу заливай… Во всяком случае, для авто бензин идет хуже, наверное, чем А-56, о котором я только в легендах слышал. Утешает одно – Жилин уже подсуетился и озадачил каких-то российских химиков этой задачей. Причем некоторых успел поймать буквально за фалды. Грамотные мужи, охреневшие от творящегося в стране беспредела, навострили лыжи в эмиграцию. Но Иван их утешил, приголубил и озадачил. Так что теперь у нас может и А-72 массово появиться. Да пусть даже А-66, это уже за счастье будет. Дай-то бог.

Уже привычным порядком мы катили по степи, быстро удаляясь от места проведенных диверсий. Правда, грузовики оказались перегруженными, как людьми, так и трофеями, но движки не насиловали, так что доедем. Тем более по уже знакомой дороге. Я вот помню, что за тем холмом, в низинке, бочажок есть, где можно будет долить воду в радиаторы. А вообще – хорошо идем. Солнце, запах степи, птички порхают. Легкий ветерок сдувает пыль в сторону. В общем – лепота.

Правда, перед бочажком получилась небольшая заминка. Наша мотоциклетная разведка поймала там местных пейзан, в количестве шести человек на двух телегах. И не просто поймала, а, выстроив в шеренгу, держала их под прицелом колясочных пулеметов. Когда мы подъехали, один из разведчиков, передавая мне тонкую стопку документов, доложил:

– Вот, товарищ командир, говорят, что они сезонные рабочие. Что на заработки едут. А вон у того, востроносого, наган за голенищем был. А в телегах, под мешками, пять винтарей. Можа, бандиты какие?

«Востроносый», при словах разведчика вскинулся и, недоверчиво разглядывая звездочку у меня на панаме (разведка, напомню, вся в немецкой форме была), попытался сделать шаг вперед, осторожно уточняя:

– Вы сказали «товарищ». Вы что – красные?

Но поднятый ствол и окрик Берга быстро вернули его назад.

Я же молча смотрел на стоящих передо мной парней. Одежка на них крестьянская, но добротная. Парочка в солдатских гимнастерках. Все в сапогах. Возраст от двадцати до тридцати. Вообще, очень похожи на одну из многочисленных банд, немерено расплодившихся в последнее время.

Повернувшись к разведчикам, спросил:

– Что в мешках – смотрели?

– Не, ишшо не успели. Токмо один опорожнили, – парень кивнул в сторону кучки вещей, лежавших возле телеги, – тама рубаха, пинжак со штанами, мыло, полотенце да споднее.

– Ну, проверьте остальные…

В этот момент подошел Лапин. Глянув на стоящую шеренгу, поинтересовался:

– Это что за субчики?

Ответить не успел, так как опять вмешался «востроносый». Крутя башкой, он отслеживал суетящихся в стороне бойцов и их гомон. А когда кто-то крикнул ротного-два, сопроводив вопль словом «товарищ», он не выдержал:

– Так вы все-таки красные? Товарищи, мы ведь тоже за советскую власть, немцев да буржуев бьем!

Я лишь ухмыльнулся наивной попытке бандитов примазаться к борцам. Они сейчас расскажут, что лично Зимний брали, лишь бы их тут на месте не шлепнули. Видно, моя ухмылка совсем не понравилась говорливому носителю нагана, потому что тот неожиданно добавил:

– Да поверьте вы! Мы не банда! Вы хоть на винтовки гляньте! Там только одна «мосинка» и четыре трофейных «маузера»! Это мы, третьего дня, за Крутилихой немецких фуражиров отловили. И вон в том мешке ремни германские да прочая амуниция!

Хм, интересно… Кивнув, чтобы проверили указанный мешок, я машинально открыл верхнюю бумагу из поданных мне документов. Открыл и застыл, пытаясь понять, не обманывают ли глаза. Ведь такого просто не может быть. Ладно – Буденный. С ним все понятно. Он изначально где-то в этих местах действовал, и встреча была предопределена. Но вот уж кого не ожидал встретить, так это легендарного в будущем партизана, известного во времена Великой Отечественной как Дед. Надо же, оказывается, он немцам вредить начал с самой молодости. А позже просто оттачивал полученные навыки. Улыбнувшись этой мысли, громко спросил:

– Кто из вас Сидор Ковпак?

«Востроносый» сделал шаг вперед, а я, подойдя ближе, протянул ему руку:

– Командир отдельного батальона морской пехоты Рабоче-Крестьянской Красной Армии Чур Сварогов! Приятно познакомиться!

Сидор от такого несколько растерялся:

– А вы что, меня знаете?

– Угу. Ты же с этого, – я пощелкал пальцами, – Андалузского полка?

Меня вежливо поправили:

– Асландузского. Сто восемьдесят шестого пехотного Асландузского полка.

– Во! Точно! Твой сослуживец мне рассказывал про кавалера, которого лично царь награждал. И который после в полковой комитет входил. А запомнил из-за смешной фамилии – Ковпак. Я еще переспросил – Колпак? А тот говорит: не-е, Ковпак!

А потом, повернувшись к Лапину, добавил:

– Знакомься, комиссар. Георгиевский кавалер, участник Брусиловского прорыва, член полкового комитета Асландузского полка – Сидор Артемьевич Ковпак! И судя по джентльменскому набору в телегах, товарищ не просто дома не сидит, а партизанит помаленьку. То есть наш человек!

Девять дней мы кошмарили войска Сикевича, не давая ему двигаться, пользуясь железной дорогой. Один эшелон раздолбали старым проверенным способом. Потом противники спохватились и (как я и предполагал) стали пускать их попарно. Вот эта пара была накрыта артиллерией. Там, правда, обошлось вообще без трофеев, так как близко к железке даже не подходили. Слишком густо и часто стали мотаться конные патрули УНРовцев. Хотя это название уже месяца полтора как устарело. В конце апреля Скоропадский[42], при помощи немцев спихнув Грушевского, захватил власть, и теперь они называются не Республикой, а Украинской Державою.