Экипаж все не останавливался, и Изабелл на некоторое время задремала. Она не представляла, где они и куда едут, но дорога точно была ухабистой. Девочка нахмурилась и посмотрела в окно. С ее места на полу ей было видно только небо, но когда она сосредоточилась и постаралась рассуждать, как умная девочка, она поняла, что, судя по углу к заходящему солнцу, они ехали на восток. Потом она решила, что они, должно быть, едут вдоль берега, потому что в воздухе пахло морем. Изабелл представила себе карту Кейтнесса, которую мама заставила ее запомнить, и наморщила нос. К востоку, вдоль побережья – значит, по направлению к замку Скрастера. Скрастера она терпеть не могла. Тут Изабелл посетила мысль, от которой она улыбнулась. Если ей предстоит обрушить на кого-то свою месть, то Скрастер будет отличной мишенью для ее стрел. И, наверное, мама ее даже не поругает за это.

Хеймиш под ней заворочался, поморщился, застонал, потом открыл глаза и недоуменно заморгал.

– Привет, – сказала Изабелл, потому что ей показалось, что это будет вежливо.

Хеймиш облизнул губы. Изабелл хотелось дать ему воды, но воды не было. И ей самой тоже хотелось пить, так что, если бы у нее была вода, к этому времени она бы, наверное, всю ее выпила.

– И-Изабелл? Что случилось?

Девочка улыбнулась, стараясь, чтобы улыбка получилась как можно более мужественной.

– Нас похитили.

– Похитили? – Хеймиш замотал головой и снова поморщился. – Зачем?

Девочка пожала плечами:

– Я не знаю. Но нас везут на восток, так что я почти уверена, что это сделал Скрастер. – Она наморщила нос. – Он противный, как червяк.

– Скрастер? – Мужчина нахмурил лоб – наверное, пытаясь что-то вспомнить. – Как… сколько времени мы едем?

Изабелл вздохнула:

– Несколько часов. Целый день. – Она снова вздохнула. – Эта штука едет очень медленно.

Хеймиш улыбнулся, хотя улыбка получилась слабой.

– Да, экипажи ездят медленно.

Она наклонила голову набок.

– У тебя кровь идет.

– Они ударили меня по голове, и я потерял сознание.

Изабелл оживилась и спросила с интересом:

– Ты с ними дрался?

Хеймиш нахмурился.

– Конечно, я же тебя охранял.

– Я спала. – Некоторое время они сидели молча, покачиваясь в такт движению экипажа. Хеймиш вовсе не выглядел спокойным, и Изабелл спросила: – Как ты думаешь, зачем они взяли тебя?

Он пожал плечами:

– Не знаю. Но я рад, что они меня прихватили.

– Рад?

– Да. Не хотел бы я, чтобы ты осталась здесь одна. Возможно, я сумею тебя спасти.

Не будь у Изабелл связаны руки, она бы похлопала его по плечу. Очень мило с его стороны, что он хочет ее спасти. И хотя он был очень старым, он был доблестным воином. Конечно, учитывая его возраст, скорее она его спасет, чем наоборот, но Изабелл не стала этого говорить, ведь мама всегда учила ее относиться к пожилым людям с уважением. Изабелл никогда не отличалась особой уважительностью, но Хеймиш ей очень нравился. Хотя теперь ей было ясно, что из него не получился бы такой хороший отец, как из Эндрю. В Эндрю было что-то такое, отчего рядом с ним она чувствовала себя под защитой и в безопасности. Ну и то, что его волосы были такого же цвета, как ее, тоже было хорошо. Это вполне можно было считать столь же важным доводом, как и тот факт, что у мамы и Хеймиша волосы одинаково рыжие. И мама разрешила Эндрю ее поцеловать. Раньше она никогда не разрешала мужчинам ее целовать.

Ах, бедный Хеймиш! Изабелл все-таки исхитрилась дотянуться и погладить его.

Экипаж замедлил ход, повернул куда-то, и характер тряски изменился, как если бы они свернули на дорогу, вымощенную булыжником. Изабелл мельком увидела в окно часть высокой башни.

– Кажется, мы почти приехали, – прошептала она.

– Изабелл, у меня в сапоге спрятан кинжал. Сможешь до него добраться?

Она нахмурилась.

– Я не могу забрать у тебя кинжал.

– Когда мы приедем туда, куда они нас везут, нас наверняка разлучат, и мне будет спокойнее, если у тебя будет оружие.

Изабелл забеспокоилась:

– Зачем им нас разделять?

Ей совсем не хотелось лишаться его общества. Хеймиш не ответил, но еще сильнее нахмурился. Экипаж остановился.

– Изабелл, у нас нет времени. Попробуй добраться до моего кинжала.

Она вздохнула и стала елозить так и этак, пока не сумела дотянуться до рукоятки ножа, засунутого в его сапог. Пытаться дотянуться до чего-нибудь, когда ее руки были связаны впереди, было страшно неудобно, но она сумела достать кинжал. Вытащив его наружу, Изабелл уставилась на оружие с благоговением. Это был не кинжал, а почти что меч.

– Осторожно, он очень острый.

Она выдохнула.

– Я буду осторожна.

Кинжал действительно был острый и длинный. Он тускло поблескивал в неверном свете уходящего дня. Изабелл осторожно сунула его в глубокий карман платья.

– Действуй с умом, – шепотом наставлял ее Хеймиш. – Не пускай кинжал в ход, пока не будешь уверена, что сможешь сбежать.

Изабелл фыркнула:

– Конечно.

Можно подумать, она сама этого не знает.

– А сейчас притворись, что спишь, – сказал он.

– Сплю?

– Возможно, тогда нам удастся узнать побольше об их планах относительно нас. – Он подмигнул. – Мужчины бывают более разговорчивыми, когда думают, что ты их не слышишь.

– Рада это узнать.

Он и правда был очень умным. И таким же пронырливым, как она. Жалко, что он не станет ее отцом, но она уже решила, что ей больше нравится Эндрю. Но все-таки он ей тоже очень нравился. Она послушно закрыла глаза и плюхнулась на него. В эту самую минуту дверь экипажа резко распахнулась.

– Черт, они оба без сознания, – произнес мрачный мужской голос. Он показался Изабелл немного знакомым, но она не смогла вспомнить, кому он принадлежит, а открывать глаза она пока не хотела.

– Я же говорил, что надо было остановиться и дать им воды.

– На это не было времени.

Мужчина с мрачным голосом фыркнул.

– Ладно, я возьму девчонку, а вы все тащите мужчину.

Изабелл не знала, кто это, но он поднял ее очень бережно, за что она была ему признательна. Когда он понес ее прочь от экипажа, она отважилась приоткрыть глаза, чтобы взглянуть на его лицо. К ее разочарованию, лицо мужчины скрывал черный капюшон. После этого Изабелл было трудно снова закрыть глаза, ведь ей было очень любопытно, куда их привезли и куда ее несут, поэтому она прикрыла веки, но не до конца, так, чтобы смотреть сквозь ресницы.