Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Выход… Должен быть выход. Не может все вот так взять и закончиться.
Недаром она стала первой женщиной, к которой я почувствовал подобное, которую хотелось любить до конца своих дней. Оберегать от всех невзгод, на руках носить. Делать все то, чего я никогда не делал, лишь бы она улыбалась и знала, что мы вместе, что я ее не предам, не обижу и не оставлю.
Я видел Улю лишь на заводе, да и то урывками. Она практически никогда не оставалась одна. Еще и Наташу взялась подвозить с работы и на работу. Видимо, хотела наверняка дать мне понять, что не позволит даже заговорить с ней. И я, стиснув зубы, терпел, чтобы не наломать дров.
Но что-то я все же мог сделать. Ибо отчетливо понимал – опасность никуда не исчезла. Я был бы идиотом, если бы позволил Ульяне расхаживать по улицам совсем без присмотра.
Я обратился в одно из охранных агентств, которое нашел в областном центре. Заплатил за то, чтобы тамошние ребята присматривали за Ульяной. Но строго-настрого запретил приближаться к ней, вмешиваться в ее разговоры со знакомыми, вообще показываться на глаза без крайней необходимости. Кроме того, поручил следить и за сыном, с теми же условиями.
Если Уля догадается, что за ней «хвост» – грандиозного скандала не миновать, после чего она заберет Димку и уедет. Я не мог этого допустить, потому что не мог отказаться от своих планов по ее завоеванию.
Мне регулярно докладывали о передвижениях Ули, присылали фото и видео. И я часами сидел, разглядывая любимое лицо. Пытался прочитать выражение и гадал, думала ли она обо мне в те моменты. Вспоминала ли меня хотя бы на секунду. Или я для нее действительно пустое место, ошибка судьбы, мужчина, которого она предпочла бы никогда не встречать?
Иной раз ведь любовь превращается в яростное неприятие. И как бы я ни убеждал себя, что у нас с Улей не тот случай, я не мог этого знать наверняка.
Ульяна
Буквально за несколько дней до очередного судебного заседания пришел ответ по моему запросу. И внезапно вскрылись удивительные факты.
Оказывается, за месяц до своей смерти бабушка действительно побывала у нотариуса и написала отказ от договора ренты. Мало того, составила завещание на мое имя. Я приехала в нотариальную контору, как только получила извещение. И узнала шокирующую информацию.
– Где же она могла спрятать эти бумаги? – возник у меня резонный вопрос.
Я взглянула на нотариуса в надежде, что тот сможет пояснить мне хоть что-то.
– Вам и так сделают заверенные копии. А вообще, вы уверены, что в доме этих документов нет?
– Уверена. Хотя…
Могла ли тетя Надя специально спрятать их после того, как бабушка умерла? Рано или поздно правда бы раскрылась. Но она выиграла бы время…
От этой склочной особы я ожидала чего угодно. Вряд ли ей нужен на попечение старый бабушкин дом, который разваливался буквально на глазах. Там на ремонт денег ушло бы больше, чем удалось бы заработать с продажи подобного наследства. Если его вообще получится продать даже после основательной реконструкции. Надо смотреть правде в глаза. Жилье в нашем городе не особо ценилось. Всем хотелось уехать в Москву, в Питер, да хотя бы куда-то поближе к центру страны…
Казалось, Надежде требуется дом на какое-то время…
Вот только для чего?
Я выглянула в окно нотариальной конторы, что располагалась на втором этаже серого неприметного здания. Прикрыла глаза, пытаясь представить себя на месте бабушки.
Скорее всего, она ехала сюда на такси, ведь путь из нашего городка неблизкий. И вряд ли расхаживала по городу в ее болезненном состоянии. Максимум, куда она ходила в последнее время – так это до ближайшего магазинчика, да и то с большим трудом.
И тут я заметила напротив здания вывеску. Банк.
Я мысленно вышла из нотариальной конторы и остановилась. Представила таксиста, который ожидает старушку. А той нужно спрятать документы от Надежды Петровны. Она ведь никому не сообщила, куда направляется, ее уже наверняка ищут...
На ее месте я пошла бы в этот банк и положила бумаги в ячейку.
– Хорошо, спасибо вам! Дальше я сама! – бросила я недоумевающему нотариусу. Выскочила из кабинета и мгновенно сбежала по лестнице.
С нетерпением дождалась, пока включится зеленый свет. И ворвалась в здание банка: запыхавшаяся и взволнованная.
– Подскажите, у вас есть ячейки для хранения? – выпалила с ходу.
– Есть. Девушка, возьмите в терминале номерок и дождитесь своей очереди…
– Мне нужно узнать, не арендовала ли у вас ячейку моя бабушка!
Меня проводили в какой-то кабинет, где я показала свидетельство о смерти. И уже через несколько минут выяснилось, что бабушка действительно оплатила ячейку на год вперед. Меня даже заколотило. Почему-то казалось, что там могут быть не только документы. Но и что-то крайне важное...
У меня ушло несколько часов, чтобы все оформить, пригодилась и копия завещания. К счастью, нотариальная контора находилась поблизости. И мне ничего не стоило курсировать между двумя зданиями.
Когда все формальности были улажены и ячейку наконец-то открыли, я замерла, ничего не видя из-за слез, что покатились из глаз бусинами. Даже не слышала, что говорил мне банковский работник. Лишь достала дрожащими руками бумаги, аккуратно сложенные в файл. Под ними лежало письмо, которое я не стала раскрывать при чужих.
Письмо, адресованное мне...
Только оказавшись дома, я распечатала конверт и вчиталась в строки, написанные дрожащим почерком старушки:
«Милая моя внученька! Если ты это читаешь, то меня уже нет в живых. Я совершила ошибку, поверив почти чужому для меня человеку. Лишь ты все эти годы по-настоящему меня поддерживала и любила, как только может любить человек. Я это поняла. И сделала все, чтобы исправить свою роковую оплошность. Прости меня, если сможешь! Чувствую, мне немного осталось на этом свете. Но я прожила жизнь не зря. Я прожила ее ради тебя, как ты сама живешь ради сына. Дом и все, что у меня есть, я оставляю тебе. Этот дом – больше, чем просто здание. Он – часть нашей семьи, часть тебя самой. Он – живая история нашего рода. Еще мой дед всегда говорил, чтобы мы не позволяли его снести и что в один прекрасный день он принесет удачу семье Даниловых. Береги себя и Митюшку. И знай, что я всегда тебя любила…»
Ульяна
Здание
