«— Э, Мепистохэл! Вам зовут из подземелье!

— Кому, мине? Чичас иду!

Калитка пипскнула, и Мепистохэл явился».

Вот тут во время таскания Марк и смешил, и бесил таскателей, вовсю играя роль раджи на прогулке. Ржать, неся бегом тяжесть, а Марк все-таки был в сапогах и с автоматом, не сахар. Когда ребята подбежали наконец к транспортному средству и закинули передние ручки на борт, передняя пара залезла в кузов и все облегченно рывком вдвинули носилки с телом в кузов.

Тело неожиданно прервало тираду о «нерадивых и нелепых слугах» таким мощным ревом, что все чуть не подпрыгнули. Марк коряво вывалился из носилок, спустил портки и стал корячиться, пытаясь глянуть, что у него на тыльной стороне организма. На тощем заднем фасаде оказалась здоровенная ссадина и быстро наливающийся мрачной синевой не меньших размеров синячище.

— Вы видите, — невозмутимо пояснил майор Сухов, — одну из характерных ошибок при загрузке раненых в транспорт. Самая нижняя часть при переноске раненых в брезентовых носилках провисает и выдается за уровень ручек, что при резкой загрузке в кузов или салон сантранспорта вызывает дополнительную травматизацию раненых.

Мне тогда показалось, что майор это объясняет уже в сотый раз, и такой ход событий его не удивил, наоборот — все шло по накатанной колее.

Раненых загружаем быстро, но аккуратно. Возникает короткий спор с полканом, который командует группой. Он безапелляционно требует эвакуировать раненых, чтоб под ногами не болтались, а мне надо на морфа глянуть. И вывезти тушу отсюда — если не сделаю, мне Валентина этого точно не простит. Отращивание дополнительных конечностей некрофауной обязательно нужно изучить как можно быстрее.

Полкану эти премудрости — как зайцу барабан, так, суемудрие. Не знаю, чем там дело бы кончилось, если б не Надежда, которая спокойно влезла в беседу с совершенно штатским заявлением, что, пока я гляну неидентифицированное метаморфированное некрообразование, она задержит отправку «этой машинки» и присмотрит за пострадавшими мальчиками. Все это выговаривается так, что любого военного может кондратий хватить, все-таки каждая женщина в душе актриса. Тут Надя, может, и хватанула через край, но спорить с такой гражданской интеллигентной дурой явно бессмысленно. Полкан смотрит на нее — и право, если б он сплюнул, это было бы менее оскорбительно, но наша сестричка отвечает настолько безмятежным взглядом, что офицер теряется.

Отыгрывается он на мне, тыкнув пальцем в ту сторону, где эта падаль валяется.

— Совсем рядом с боковым охранением, что вон там, у сарайчика, а туша чуть дальше.

Припускаю туда мелкой рысью. На полдороге соображаю, что вообще-то надо было бы взять ребят с собой для переноски. Когда собираюсь бежать обратно — доходит, что на коробочке проще было подъехать. Да и не стоит тут в одиночку гонять. Ну да ладно, авось обойдется, тем более что боковое охранение в случае чего прикроет.

Около сарайчика никакого боевого охранения нет. Видно, что тут была пальба — гильз до черта. Прикидываю, в какую сторону стреляли, и действительно, совсем рядом нахожу кучу простреленных тряпок. Морф сравнительно невысок, зато широк в плечах, скорее антропоморфен, рук вижу только две (или это уже можно назвать лапами?), на теле — одежда и обувь, грязная, конечно, но вполне по размерам, что странновато.

Башку ему расквасили добротно, потому переворачиваю на спину без опаски. Чертыхаюсь.

Из расстегнутого драпового старомодного пальто торчит еще пара рук. Маленькие такие — причем очевидно, что, падая, морф их своим весом поломал. «Ничего не понимаю, шеф! — Аналогично».

Расстегнув пуговицы пальто, чертыхаюсь еще раз. Морфы не дошли еще до того, чтоб отращивать себе дополнительные конечности. Просто я не взял в учет, с кем мы имеем дело.

Обе руки пришиты в области середины грудины. Просто пришиты. По виду — руки принадлежали ребенку лет шести, потом ампутированы в области плечевого сустава и вшиты в грубо сделанный разрез на груди… Всего-навсего.

Даже без особого разбирательства видно, что они нефункциональны. Тот, кто этим занимался, не заморачивался созданием суставной сумки и так далее. Топорная работа, хотя, пожалуй, какая-никакая медицинская практика имеется. Но не выше третьего курса. И по качеству исполнения — троечная, некачественная.

М-да… Что еще можно сказать. А можно сказать, что пришивалось прижизненно. Безусловно. Грудь еще выбрита, хотя человек при жизни был волосат изрядно. Но никаких следов нормальной обработки хирургической операционного поля и в помине нет.

Ладно. Надо побыстрее эвакуироваться. Рассказать Николаичу, что видел. Противничек у нас еще тот, даже и не знаю, какой гадости от него ожидать.

Встаю, осматриваюсь по сторонам. Несмотря на безлюдность, почему-то остро ощущаю себя мишенью. Пухлой и здоровенной. Слева слышу голоса — азартные такие и молодые вроде. Высовываюсь аккуратно из-за сарайчика — впереди метрах в тридцати в низинке растет дерево. Там скучилось четыре солдапера, судя по снаряге и повязкам на руках, наши.

Мне кажется, что они окружили что-то висящее на суке дерева. Ну да, веревку вижу точно. Увлеклись ребятки так, что подхожу совершенно беспрепятственно, они дергаются, только когда я начинаю говорить.

— Это вы — боевое охранение?

— А тебе какое дело? — вызывающе откликается один из них.

— Такое, что вы лихо несете службу. Достойно. Немного удивляет ваш повышенный интерес к дамским трусикам. На память взять хотите или поносить?

— А не пойти ли тебе …!

Адрес сопляк называет конкретный. И, похоже, что из них четверых он самый борзый. Лидер, скорее всего. Так с веткой в руке и стоит. То ли забыл про нее, то ли просто наглый. Вот те двое, что слева, засмущались. Четвертый пока не ясен. Значит, надо быстро чморить лидера и дробить группу, а то, не ровен час, в спину пальнут. Не думаю, что их сотоварищи очень одобрят то, что вместо боевого охранения эти придурки старательно тянут веткой с подвешенной за ногу зомбячки ее трусы. Значит, могу пострадать за необдуманное вмешательство.

— Зачем девчонку подвесили?

— Это не мы, она уже висела так, — отозвался слева крайний, значит, я не ошибся в оценке, не гопота они.

— А подумать, кто и зачем ее подвесил, — не судьба? Вы вон стояли — меня не увидели, так увлеклись. Вас с ножа можно было б снять, не то что очередью. Автоматы у вас за спиной, пока дотянетесь. Думаете, тут морф один на всю округу?

Кажется, проняло — заозирались. Кроме лидера. Тот подходит ближе и цедит:

— Вали отсюда, сами разберемся!

— Не вопрос. Уже валю.

А вот теперь не ошибиться бы — начинаю поворачиваться, словно уходя, замечаю движение оппонента и опережаю его — с разворота в челюсть. Он явно этого не ожидал да еще собирался мне пинка дать на прощание. Хорошо ему влетело, душевно. Башку о мерзлую землю не расшибет — она в каске, а вот в себя приходить будет долго. Надеюсь, что я ему ничего костного не поломал. Ну да, рукой бил, хотя хотелось врезать прикладом по наглой тупой роже.