Соскочив с коня, Деклан остановился перед Аниерой. Он заглянул в ее некогда прекрасное лицо, и что-то похожее на нежность мелькнуло в его глазах.

— Такое лицо способно заставить воина поднять свой меч!

Аниера ласково улыбнулась. Щеки ее порозовели, глаза зажглись мягким светом.

— Мой Ронан когда-то не побоялся вступить в бой с дюжиной соперников ради того, чтобы получить мою руку. И потом клялся, что с радостью вызвал бы на бой половину Ирландии ради того, чтобы провести ночь в моих объятиях.

Ничто не омрачало ее лица. Скорее всего воспоминания о прошлом казались ей более реальными, чем настоящее. Деклан смущенно опустил глаза. Мать Нилла не заметила пролетевших лет, и Деклан это понял.

— Я думаю! На его месте я тоже почел бы за честь сражаться за вас, леди, — мягко произнес Деклан. — Да вот только, боюсь, против Ронана из Дэйра мне не выстоять. А Нилл к тому же куда более могучий воин, чем когда-то был его отец.

Глаза Аниеры вспыхнули радостью. Шагнув к Деклану, она ласково погладила кончиками пальцев его изуродованную шрамом щеку, словно перед ней стоял не воин, а подросток.

— Он славный мальчик, мой сын, правда?

Взгляд сурового воина смягчился. Покосившись на смущенного друга, он лукаво подмигнул ему.

— Да, мадам. Самый славный мальчик из всех, кого я знаю!

— Вы, должно быть, устали — столько пришлось проехать верхом. Я заметила кое-какие растения возле дороги. Надо собрать их — они успокоят боль в вашей ране. — Ласковые пальцы Аниеры снова осторожно коснулись ужасного шрама.

Нилл застыл на месте, ошеломленный не меньше Деклана. Кроме разве что Евы, жены Деклана, и вот теперь Аниеры, никто не подозревал, какую страшную боль до сих пор причиняла ему старая рана после нескольких часов, проведенных в седле.

При виде удалявшейся фигуры матери Нилл почувствовал невольное облегчение. Слава Богу, она ушла прежде, чем услышала то, что могло уничтожить ее хрупкий мир.

А Деклан с багровым от смущения лицом, сбитый с толку этой немолодой женщиной, которую он счел безумной, повернулся к двум оставшимся и приветствовал их со своей обычной сердечностью. Хорошенько рассмотрев Фиону, он вдруг рассмеялся:

— Держу пари, вы не та девица, которую спас Нилл! Да вы бы уничтожили любого мужчину, имевшего глупость кинуться к вам на помощь!

— А то нет! — вспыхнула Фиона. — Не вздумайте дать мне повод обратить свое оружие против вас!

Благоразумно оставив Фиону в покое, Деклан повернулся к Кэтлин и тут же наткнулся на Нилла. Повинуясь безотчетному инстинкту, тот заступил ему дорогу.

— Не дотрагивайся до нее! — прорычал он, хватаясь за меч.

Глаза Деклана округлились, как у испуганного ребенка.

— Но, Нилл, не думаешь ли ты, что у меня поднимется рука обидеть ее?!

— Конн приказал мне убить ее, — нехотя пробормотал Нилл. — Почему я должен верить, что ты на это не способен?

Гнев, вспыхнувший в Деклане, понемногу растаял, и он, расхохотавшись, сжал руку Нилла.

— Послушай, старина, твоей леди ничего не грозит, клянусь. Если хочешь, могу поклясться в этом жизнью тех, кого я люблю. Боюсь, я сам во всем виноват — совсем заморочил вам голову, и моя милая Ева, когда узнает об этом, будет ругать меня так, что чертям тошно станет. Ладно, если не возражаешь, давай объясню все с самого начала. — Деклан откашлялся. — Это поручение, которое дал тебе Конн, было просто испытанием, но испытанием самым трудным и самым хитроумным из всех, что ты получал до сих пор. Никто в Гленфлуирсе не стал бы спорить, что ты единственный, у кого хватит мужества не повиноваться приказу. И к тому же твое чувство чести — оно тоже известно всем. Но только настоящий герой может пожертвовать всем ради незнакомого человека, отказаться от всего, за что так долго сражался, что было дороже жизни, — и все лишь для того, чтобы сделать не то, что велит долг, а поступить по велению сердца. Да, парень, это не так-то легко! И именно это делает тебя достойным наивысшей славы.

Нилл, не веря собственным ушам, уставился в изуродованное шрамами лицо Деклана. Чем-то оно напомнило ему собственное сердце. Неужели такое возможно? — гадал он. Умение пожертвовать собой ради другого — а вдруг именно этому и хотел научить его Конн, давая последнее поручение?

Нилл нахмурился. Гнев на верховного тана волной поднимался в груди. Если таков и был хитроумный замысел тана — это была дьявольски опасная игра. Она могла стоить Кэтлин жизни.

Вновь перед его глазами встала картина, которая долго еще будет преследовать его в ночных кошмарах, — то ужасное мгновение, когда лезвие меча чуть было не коснулось ее нежной белой шеи. Лишь один удар сердца тогда отделял его от того, чтобы навеки погубить ее, да и себя вместе с ней, потому что, свершись это убийство, до конца дней он не знал бы покоя. В ту ночь он едва не лишился величайшего счастья своей жизни.

Но она осталась жива, его чудесная возлюбленная. И теперь она в безопасности. Это похоже на чудо!

— Вы все должны вместе со мной вернуться в Гленфлуирс! — с энтузиазмом воскликнул Деклан, простирая вперед руки, точно с намерением заключить в объятия весь мир. — Ну же, мои нежные ласточки, вы колеблетесь? Не хотите насладиться торжеством Нилла? Услышать новое имя, которое он будет носить с гордостью? Ах да, и это еще не все. Нилла ждет впереди честь столь великая, что у меня захватывает дух. Его объявят преемником верховного тана, и он будет править в Гленфлуирсе, когда Конн упокоится в могиле.

Нилл вздрогнул, как от удара.

— Преемником?! — повторил он, решив, что ослышался. — Но это невозможно! Конн не мог этого сделать, ведь у него полным-полно собственных сыновей!

— В Ирландии не только кровь определяет выбор верховного тана. Не важно, кто зачал тебя, — таном становится тот, кто способен вести за собой людей.

Ошеломленный Нилл медленно обернулся к трем женщинам. После всех бед и несчастий, что свалились на их головы, это казалось просто невероятным, будто чье-то могучее дыхание разом разогнало грозовые тучи и ласковые лучи солнца согрели их своим теплом.

Нилл украдкой окинул взглядом мать, такую трогательную в своей беззащитности. Как раз в эту минуту, сорвав еще один мокрый от дождя цветок, она добавила его к своему букету. Взгляд Нилла перебегал от одной женщины к другой. Резкие черты лица Фионы немного смягчились, будто груз забот, давивший ей на плечи, неожиданно упал с нее. Лицо Кэтлин было по-прежнему скрыто складками низко надвинутого на глаза капюшона. Но Ниллу вовсе не нужно было смотреть на нее, чтобы угадать, что на лице ее написано отчаянное желание поверить в это чудо — такое же, что бурлило сейчас в его душе. Деклан, по своему обыкновению, широко ухмылялся.

— Что вы об этом думаете? — прошептал Нилл. — Просто ушам своим не верю. Кэтлин, значит, ты свободна — можешь радоваться жизни, ничего не боясь, как ты мечтала. Фиона, Дэйр снова твой, отныне и навсегда.