— И кто же дал тебе этот браслет? Говори правду, мерзавец! И не вздумай юлить, не то я прикажу отрубить тебе пальцы!

Человек опасливо спрятал кулаки за спину.

— Я не знаю того, кто дал мне его, то есть я хочу сказать, что никогда…

— Магнус, — холодно процедил сквозь зубы Конн, — подай-ка мне свой кинжал!

— Нет! Пощадите! Я расскажу все, что знаю! Ту ведьму, что увела мою корову, зовут Фиона, паршивое отродье предателя Ронана! Такая же дрянь, видно, как и покойный отец, и…

— Дочь Ронана из Дэйра крадет коров?!

Человек отчаянно закивал.

Конн отложил в сторону кинжал, и на губах его появилась ледяная улыбка. Пусть оба они, и Ронан, и Финтан, правят в Стране Вечно Юных. Кончилось их время, злорадно подумал Конн. Месть его свершилась — единственный ребенок Финтана мертв, а Фиона, дочь высокомерного Ронана, превратилась в обычную воровку.

Отвернувшись, Конн задумчиво пригладил пышные усы.

— Может быть, ты и говоришь правду — не знаю. Жена Финтана всегда была нежным созданием, сердце у нее было мягкое как воск. Финтан с Ронаном были боевыми товарищами. Вполне возможно, Гренна тайно отправила этот браслет вдове Ронана. А Аниера из Дэйра хранила его, никому не сказав ни слова.

— Прошу прощения, благородный тан, но ты ошибаешься! — воскликнул Гормли. — Этот браслет не пробыл в Дэйре и недели. Я бы непременно наткнулся на него, когда… — Сообразив, что проговорился, негодяй с испуганным видом проглотил конец фразы. — То есть я хотел сказать, эти женщины после смерти Ронана только что не умирали с голоду. И Фиона продала бы побрякушку задолго до того, как в замок вернулся ее брат.

— Ее брат?! — оскалился Магнус. — Ну, теперь ты видишь, отец, что этот мерзавец лжет? Да Нилл с радостью дал бы содрать с себя шкуру живьем, чем согласился переступить порог Дэйра!

Да уж, с улыбкой подумал Конн, это верно. Однако Магнус ошибается. Куда бы кинулся человек, подобный Ниллу, когда на руках у него еще не высохла кровь юной невинной девушки? В ад, подумал он. Ну а если забыть о котлах с пылающей смолой и всей прочей чепухе, то самым подходящим для Нилла адом был замок Дэйр.

— Итак, наш герой в конце концов решил вернуться в родные пенаты! — хмыкнул Конн, с наслаждением представляя, что, должно быть, почувствовал Нилл, переступив порог родного замка.

Нищета, голод и смерть — вот что нашел он на месте прежнего Дэйра. И все благодаря ему, Конну. Эта мысль пришла ему в голову в тот момент, когда лезвие меча опустилось на шею Ронана, — мысль о том, чтобы даже за гробом нанести ненавистному сопернику еще один удар, заставив его дочь и жену умирать с голоду. И вот теперь его выдумка сослужила еще одну службу.

По стране и так давно бродили слухи о том, что сестра Нилла совсем одичала, стала похожа на волчонка, переполнена злобой и ненавистью. И что может быть полезнее для исполнения его планов, чем еще один жестокий удар судьбы, еще одна ноша, свалившаяся на плечи Нилла, да еще в тот момент, когда достаточно лишь малейшего толчка, чтобы он сам предпочел вонзить меч себе в сердце? Его смерть будет выглядеть совершенно правдоподобной, особенно в глазах тех, кто мог бы заподозрить неладное и сделать попытку так или иначе обвинить в этом Конна.

А как же браслет? — спохватился Конн. Возможно ли, чтобы благородный воин украл драгоценную безделушку с бездыханного тела несчастной девушки, которую заколол собственной рукой? А может быть, браслет должен был стать последним доказательством того, что дело сделано? Или горьким напоминанием самому Ниллу о страшном грехе, что лег на его душу? И то и другое было одинаково приятно.

— Я спрашиваю тебя еще раз: откуда взялся этот браслет? Ты получил его от Нилла в обмен на жизнь девчонки?

Гормли беззвучно открывал и закрывал рот — точь-в-точь вытащенная из воды рыба.

— Нет! — завопил он. — Девчонка сама отдала мне его! Сняла с руки и отдала! Господи помилуй, да я ее до того дня никогда не видел, хотя, сказать по правде, такое прелестное личико мне никогда не забыть, проживи я на свете хоть сотню лет!

В затылок Конну будто воткнули иглу.

— Ты хочешь сказать, что в Дэйре появилась еще одна женщина?

— Ага! И красотка — просто загляденье! Да я бы отдал всех моих коров, чтобы хоть разок задрать ей юбку!

— Как ее зовут? — взревел Конн. — Имя, ты знаешь ее имя?

Гормли нахмурился, явно пытаясь припомнить.

— Кажется, Фиона называла ее Кэтлин.

Кэтлин! Вся кровь Конна, казалось, разом превратилась в лед, пальцы судорожно вцепились в браслет.

— Какая она с виду?

— Черные как ночь волосы и синие-синие глаза, большие, как блюдца. А лицо… мать честная, никогда в жизни я не видел такого лица! Такой красоте позавидовали бы и феи!

«Итак, что мы имеем? — подумал Конн. — Браслет с именем Финтана. И вдобавок ко всему девчонку, которой явно знакома такая вещь, как благородство, — судя по тому, что она не задумываясь пожертвовала браслетом, чтобы спасти жизнь той, кого едва знала». Конн закрыл глаза, и вдруг перед ним из темноты выплыло лицо Гренны, жены Финтана. Когда-то за красоту ее прозвали Цветком Ирландии.

— Эта Кэтлин — она прекрасна, как лилия?

Гормли восторженно присвистнул:

— Клянусь, ее красота заставила бы забыть обо всем даже самого Кухулина!

Или соблазнить Нилла, угрюмо подумал Конн. Побудить его нарушить данный таном приказ, запятнать честь, за которую он сражался столько долгих лет.

Значит, сын Ронана предал его! И к тому же оказался достаточно умен, чтобы надежно упрятать девчонку! Должно быть, задумал дать ей передохнуть, а потом увезти куда-нибудь, где Конну никогда ее не найти. Уж если кому и под силу защитить девушку от Конна, так только ему, сыну Ронана.

Забыв о том, что он не один, Конн быстрыми шагами пересек комнату и подошел к окну. Пока жив Нилл, пока жива девушка, ему никогда не почувствовать себя в безопасности! «Надо было самому перерезать ей горло, — с горечью подумал Конн. — Собственными руками накинул себе петлю на шею, идиот!»

— Магнус, отведи пленника в зал. Накорми его, а потом отпусти на все четыре стороны.

— Значит, я свободен? — Гормли чуть не зарыдал от облегчения.

— Ты сослужил мне неплохую службу. И я отплачу тебе с лихвой.

— Отец! — возмутился Магнус.

Тяжелый взгляд Конна упал на сына.

— Ты сделаешь, как тебе велено. А когда позаботишься о нашем друге Гормли, возвращайся назад. И побыстрее!

Недовольно оскалившись, Магнус все-таки подчинился. Едва дождавшись, когда все вышли, Конн тяжело привалился к каменной стене, безуспешно пытаясь унять волной накативший на него страх.

Ему конец!

Женщина, которой на роду написано уничтожить его, осталась жива! Более того — сейчас она под защитой единственного в Гленфлуирсе воина, к которому Конн до сих пор испытывает молчаливое благоговение. Впрочем, нет, это уже не благоговение, это страх. Это из-за него липкий пот горячими струйками полз у него по спине.