— В самом деле? — спросила Шана нарочито равнодушным тоном. Кала посмотрела девушке в глаза и лукаво улыбнулась.

— А-а, ты пробовала воспользоваться мелкой магией, и она действовала по-прежнему, так? Хорошо, что ты не пробовала делать ничего более серьезного — к примеру, метать молнии. Это был бы чрезвычайно болезненный опыт.

Шана вздрогнула. Кала широко улыбнулась.

— Это Холодное Железо, девочка. Но от магии оно нагревается. От мелкой магии — совсем чуть-чуть, как на солнышке. Но если прибегнуть к сильной магии — например, попытаться вызвать молнию с небес, — уй-яаа! Это будет очень неприятно. Даже погибнуть можно.

Она выразительно вскинула брови.

— Мой муж мог бы рассказать тебе, что все это так же, как и Мысленная Защита, явилось во сне Первым жрецам однажды ночью, прямо от сердца Первого Кузнеца и его Жены. Но в истории говорится, что именно женщины первыми додумались надевать на пленных ошейники.

— У-у… — Теперь Шана выглядела разочарованной и немного встревоженной. — Но почему магия не действовала на ваших воинов, когда мы впервые с ними встретились?

— А-а! — сказал Дирик. — На это могу ответить я. Магия, приходящая извне, отражается от холодного железа, не причиняя вреда его обладателю. Так что благодаря этим ошейникам, доспехам и украшениям все мы неплохо защищены. Разве что…

— Разве что твой противник догадается обратить свою магию не на тебя, а на то, что вокруг тебя, — мрачно закончила за него Шана. — Поверьте мне, эльфийские владыки додумаются до этого очень скоро! У них есть то преимущество, что они уже воевали с вашими предками, теми, которые бежали на юг, и притом воевали успешно.

Не их предки, а они сами, понимаете? Им на помощь придут не предания, а память.

— А? — переспросил Дирик, как будто бы не расслышал.

— Если в ваших легендах говорится, что демоны бессмертны, то это почти правда, — пояснила Шана так серьезно, что Дирик не мог усомниться в ее словах. — Многие из тех эльфийских владык, что воевали с вашими предками, живы и поныне. Живы и здоровы. Мне не хотелось бы видеть, что будет, когда ваши воины ринутся в бой на своих быках, а у них на пути встанут скалы и разверзнется бездна.

Дирику в свое время довелось повидать, что может натворить обезумевшее от страха стадо, так что он примерно представлял, что будет тогда. Человеческие тела вперемешку с бычьими тушами… Жрец содрогнулся. Но тут-щелчок замка привел его в себя. Кала открыла замок и с улыбкой сняла с Шаны ошейник.

— Вот видишь, как я доверяю тебе — только оттого, что мой муж тебе доверяет, — заметила мастерица, склонившись над ошейником, лежащим у нее на коленях. — Ты теперь знаешь все наши тайны. Если бы ты была настоящим демоном, мы бы все оказались беззащитными перед тобой.

Шана только рассмеялась и потерла шею.

— Никогда бы не подумала, что обычная полоска железа может быть такой тяжелой!

— Тяжело не железо, тяжелы оковы, — торжественно произнес Дирик. Девушка кивнула.

— Но тебе известны не все наши тайны, — продолжал жрец. — Осталась еще одна. Хочешь ее узнать?

— Как вам удается не пускать меня в свои мысли? — спросила Шана. — Я удивляюсь, откуда у вас эта магия?

Ведь эльфы не умеют читать мысли. Это доступно только людям.

— Но разве люди не могут стать рабами демонов? — возразил жрец. — Они могут даже служить им добровольно. Мы узнали об этом, когда сражались плечом к плечу с Народом Зерна и были вынуждены бежать. Но Мысленной Защите легко может научиться любой, даже тот, кто совсем не наделен магией. Мы обучаем этому наших детей так же, как обучаем их говорить. Для каждого из нас это так же естественно, как дыхание.

— Но как вы это делаете? — спросила Шана.

Дирик рассмеялся.

— Да очень просто. Я представляю себе, что мой разум окружен стеной. Обычной стеной, высокой и гладкой. Вот так…

Он показал ей.

— Вот я ее убрал. А вот я возвожу ее снова, очень медленно. Чувствуешь? Мы называем это «двойным разумом». Наши мысли скрыты за Мысленной Защитой.

Он проделал это еще дважды. Шана нахмурилась и потрясла головой.

— Я понимаю, как ты это делаешь. Но сделать это самой…

— Да, взрослым этому приходится учиться очень долго, — кивнул Дирик.

— Наши жрецы, владеющие мысленной магией, время от времени проверяют всех взрослых и с теми, у кого защита слабовата, занимаются отдельно. Ну вот, теперь ты знаешь все.

Шана вздохнула.

— Я так и думала, что это должно быть что-то совсем простое — и эта ваша непроницаемость, и проблемы с истинной магией. Я знала, что эльфам не нравится находиться рядом с железом или сталью, но не знала, почему. Я думала, это оттого, что от ран, нанесенных железом, они очень долго болеют.

— Должно быть, это потому, что в ране остаются мельчайшие частицы металла, которые мешают исцелять раны с помощью магии, — предположил Дирик. — Впрочем, это неважно. Ну, а что можешь сообщить мне ты? Джамал ждет, что я передам ему кучу сведений о ваших землях и народе. Что мне ему сказать?

Шана расплылась в улыбке. Что такого смешного он сказал?

— Я боялась, что у вас есть способ проверить, правду ли я говорю. Поэтому я выразилась очень осторожно. Мой народ был бы очень доволен, если бы эльфы оказались втянуты в войну, так что я пообещала Джамалу, что расскажу тебе все, что мне известно о зеленоглазых демонах.

Теперь Дирик оценил комизм ситуации и зажал себе рот ладонью, чтобы приглушить смех.

— Прекрасно! И, пожалуйста, рассказывай обо всем поподробнее, чтобы нам приходилось встречаться почаще.

— О, я тебе все расскажу, вплоть до того, сколько одеял в кладовках, которые я знаю! — пообещала Шана. — С чего начнем?

— С тех демонских земель, которые лежат ближе всего к линии нашего нынешнего маршрута и дальше всего от земель твоего народа, — ответил жрец.

— Если уж надо дать Джамалу цель, пусть она будет достаточно близкой и соблазнительной.

Шана некоторое время внимательно изучала жреца.

— Знаешь, Дирик, — сказала она наконец, — ты мне все больше и больше нравишься.

— А ты — мне, о хитроумная девица, — искренне ответил жрец.

* * *

После обеда наступил черед Кемана. Молодой дракон ожидал этого с таким нетерпением, что у него аж зубы ныли. Поскорей бы избавиться от этого треклятого ошейника! И не только потому, что дракону хотелось поохотиться. В обличье полукровки ему было легче довольствоваться тем, что есть, чем Доре в ее коровьем облике, но он все равно время от времени испытывал нужду в больших количествах свежего мяса. Главное, что ему не терпелось показаться Доре в своем истинном обличье.