Сучок не нашел ничего умнее, чем запустить пальцы в рот и нащупать своего мучителя…

«Б… я-я-я-ааа! Чуть не обмочился! Обмочился?! Что там Мудила говорил? От рыжего? А кто у нас рыжий? Швырок! Может, к Юльке? Ну и что, что соплячка? Отроки у нее вроде не дохнут? Не, точно не дохнут – я бы слыхал! А етить их скобелем!»

Старшина, придерживая рукой щёку, быстро потопал в сторону Юлькиных владений.

Когда Сучок со стоном ввалился в лазарет, Юлька с помошницами как раз перебирала какие-то травы.

– Дядька Сучок, случилось чего?

– Зуб! – плотник выхаркнул это слово, как ругательство.

– Ты присядь. – Юная лекарка мгновенно оказалась рядом. – Вот сюда, потихонечку, полегонечку… Слана, свет!

Одна из помощниц метнулась к поставцу, запалила новую лучину и с ней подскочила к начальнице.

– Ты, дядька, рот открой, вот так, осторожно, сейчас посмотрим, что там такое деется, – продолжала меж тем журчать Юлька.

Сучок почувствовал, что от этого журчания его тело расслабляется, боль не то чтобы отпускает, а как-то отходит назад, веки, подчиняясь невесть откуда взявшейся истоме, тяжелеют, а рот сам по себе открывается…

Лекарка меж тем ухватила старшину за подбородок не по-девичьи сильными пальцами и повернула голову Сучка к свету.

– Слана, свети! Не туда! Вот! Вот так! Смотри, чтобы уголёк не упал! – и тут же совсем другим голосом обратилась к старшине: – Ничего-ничего, дядька, сейчас травок тебе дам, боль и утихнет…

– Ыго ам?! – прохрипел Сучок – закрыть рот Юлька ему не давала.

– Рвать надо, дядька Кондрат, – извиняющимся тоном произнесла лекарка. – Совсем сгнил. Сейчас мы за дядькой Мудилой пошлём…

– Нуегонуй! – категорически отказался Сучок, высвобождая челюсть из цепких Юлькиных пальцев. – Он деду Пахому зубы рвал, так чуть на тот свет его не спровадил! Не дамся! Завтра в Ратное идти – я уж тогда к матери твоей заверну…

– Ну, тогда я тебе сейчас отвара дам – он боль и снимет, – не стала спорить лекарка. – Поля, отвар сделай и остуди!

– Тот самый? – робко спросила вторая помощница.

– Да, ты его уже делала, знаешь, – Юлька ободряюще улыбнулась, но тут же прикрикнула: – Давай, не стой!

Девчонку ветром сдуло.

– Ты, дядька Сучок, отваром зуб полощи часто, а утром в Ратное, к матушке моей, слышишь? Как рассветёт – сразу!

– Понял, девонька, – кивнул Сучок.

– Сейчас посиди, а как отвар Поля принесёт, сразу к себе в избу ступай, по холоду не ходи. И щеку тёплым чем завяжи.

– Ага! – покорно кивнул Сучок.

«Охо-хоо, знает своё дело девка… Вон как в оборот взяла – и правильно! Так лекарке и надо! Поди ж ты – сущая соплячка, а как понимает…»

Старшина вышел из лазарета, бережно придерживая за пазухой полушубка кувшинчик с отваром. Боль от лекарского голоса притупилась, и оттого жизнь казалась Сучку просто прекрасной. Так в чудесном расположении духа он и добрался до плотницкой избы, что стояла рядом с лесопилкой.

«Чего там Юлька велела? Щёку тёплым завязать? Очень хорошо, завяжем…»

Сучок набрал отвара в рот и принялся с шумом гонять его во рту.

«Сено и сено, но раз сказала лечебно – значит, лечебно! Вроде и правда отпускает…»

Старшина сплюнул отвар в помойную лохань, пристроил кувшин на полку и направился к ларю с одеждой.

«Та-а-ак, чего у нас там? Чем завязывать будем? Не, это не пойдёт, это тоже, и это… А это что? Портянки зимние? Да ну на хрен!»

– Ты чего, Кондрат, портянки на ночь глядя сменить решил? – Мастер Нил возник неизвестно откуда.

– Юлька велела щёку повязать, чтоб зуб в тепле, значит…

– А-а-а-а! – закивал головой Нил, – Нашёл чего?

– Да не портянками же рожу мотать?! – вызверился Сучок. – Какая-то сука запасной куколь попрятала!

– Э-хе-хе, Сучок, ступай-ка ты, голубь сизый в сени…

– На кой?!

– А там кадка с водой стоит!

– И что?!

– Так ты в неё загляни, вот и увидишь ту суку, что барахло твоё прячет! – ухмыльнулся Нил.

– Да чтоб тебя, Шкрябка! Задрал меня этот зуб – всё в башке путается! – Сучок вздел к потолку бороду и провёл ребром ладони по шее. – Вот как задрал!

– Ладно, сиди, страдалец, добуду я тебе, чем башку замотать! – Нил развернулся к выходу.

– Спасибо, Шкрябка!

– Не на чем! – ответил, не оборачиваясь, Нил и нырнул в сени.

– Охо-хохонюшки, чтоб тебя в лоб через дубовый гроб! – выругался Сучок и поплёлся за кувшином – полоскать.

Старшина лежал на лавке, баюкал на подушке распухшую вдвое щёку и мучительно думал.

«Етит его долотом – помогает Юлькино сено или нет? Вроде, когда того, оно и ничего, а чуть перестал, так хоть на стенку лезь! Вот, опять! Су-у-у-ука-а-а-а! Да что ж ты дёргаешь так?! Где там Шкрябка запропал?! Сейчас, ей-богу, полезу морду портянкой мотать, мож, полегчает! Мука-то какая, Господи-и-и! Отродясь зубы не болели – выбивали только! Хоть бы в рожу кто дал, чтобы этот паршивец выскочил!»

В сенях хлопнула дверь.

«Неужто Шкрябка?»

Нил, ухмыляясь во весь рот, ввалился в горницу.

– Как жив, болящий?! – вопросил он, доставая что-то из-за пазухи.

– Не дождёшься! – прохрипел Сучок.

– Вот и ладушки! – преувеличенно бодро отозвался Нил, – Гляди, чего тебе Плава прислала!

С этими словами мастер извлёк из-за пазухи нечто мохнатое, тряпичное и совершенно бесформенное.

– Это что?! – Старшина в изумлении уставился на ком.

– Как что?! – возмущённо вскинулся Нил. – Плава тебе самонаитеплейший свой платок прислала и вот ещё чего – гляди!

Сучок сунулся к Нилу и разглядел в глубинах скомканного платка ещё один маленький свёрточек из чистой тряпицы.

– А там-то что? – устало спросил старшина.

– Так, Кондрат, Плава как узнала, что ты с зубом-то маешься, велела тебе вот это снести, – Нил сбился на скороговорку. – Средство, говорит, наипервейшее! К зубу приложить и как рукой!

– Точно? – с надеждой в голосе пролепетал Сучок.

«Вот ведь как – будто о родном заботятся все! Аж слеза наворачивается! Точно, дом у меня тут в Михайловске, прям, род! Выкупиться бы ещё да с Алёной обвенчаться – тогда совсем добро! Шкрябку в дружки позову!»

– Точней не бывает! – усиленно закивал головой Нил. – Плава сказывала, что у них в Куньем волхв завсегда зубы им всем пользовал! Ты давай, пасть-то раззявь! Вот так, умница!