Катрин спускалась с замершим сердцем. Гнилая веревка слоилась в руках. Шпионка искала носами сапог опору, благо щелей в стене хватало. Метрах в трех над землей чертова веревка оборвалась, но готовая к этому скалолазка приземлилась относительно удачно. Внизу действительно были кусты. Чувствуя, как набухают царапины на ободранной щеке, Катрин следила, как спускается суккуб. Завязанные глаза девчонке совершенно не мешали. Пальцы рук и ног с легкостью находили щели в каменной кладке. Блоод не ползла, а практически соскальзывала по отвесной стене.

Ладно, по крайней мере, сейчас за девочку можно было не волноваться. Катрин занялась изучением дальнейшего пути. Сразу за кустами шел ров с проточной водой. Плыли листочки, покачивались кувшинки. За водной преградой поднимался вал с ветхим частоколом наверху. Прямо дача какая-то, а не фортификационное сооружение.

Блоод замерла у подножия стены. Катрин за руку втянула вновь сделавшуюся беспомощной, подругу в кусты.

— Здесь ров с водичкой. Дальше вал, частокол…

— … за ним Скольная улица. Левее Гильдия Каменщиков. Площадь… — шепнула суккуб.

— Отлично, да ты просто краевед. Пойдем, посмотрим все эти достопримечательности, пока нас не хватились в нашем замечательном подвале.

— Я плавать. Не умею, — прошептала Блоод.

Да, физподготовка суккуба страдала несколько односторонним развитием.

— Что здесь уметь? — уверенно прошептала Катрин. — Ты просто не пробовала. Эту канаву переплюнуть можно.

— Я и плевать. Не умею, — спокойно призналась Блоод.

Катрин ухмыльнулась:

— Зато как чмокаешь-чавкаешь.

В воду пришлось вползать. Хорошо, что откос обмелевшего рва обрывался не слишком круто. Катрин поплыла, буксируя за собой безмолвную девочку. Желтокожие руки цепко, но мягко обвивали шею, и тело суккуба не казалось чрезмерным грузом. Гораздо больше Катрин мешал меч, неудобно торчащий за поясом.

Беглянки выползли на крутой склон. Катрин подталкивала девочку в голую попку, направляла. Помогла голове суккуба попасть в щель частокола, протолкнула на ту сторону. Протиснулась сама. Гнилые бревна частокола пахли плесенью. Беглянки замерли под защитой шатких бревен. Блоод выглядела очень несчастной. Мокрые волосы облепили голову и плечи. Повязка на глазах и куртка выглядели тряпьем. Сама Катрин в ободранной рубашке с одним рукавом, выглядела не лучше.

— Вода… Мне никогда. Не было так. Страшно… — расслышала Катрин шепот подруги.

— Еще будет, — утешила она промокшего суккуба.

Под беглыми узницами уже образовалась лужа.

Катрин задрала ноги, вылила воду из сапог.

— Если хочешь высохнуть — двигаемся…

…Штабеля светлого, серого, бурого, белого камня. Пыль, в которой остаются следы. За окном приземистого домика кто-то бубнил, недовольный подгоревшей кашей.

Его бы заботы…

Катрин все время ждала, что кто-то выйдет, наткнется на беглянок. Боялась, что рука Блоод выскользнет, что девочка споткнется. Боялась крика и визга излишне зоркого горожанина. Боялась, что придется резать случайных и не случайных свидетелей. Пройти сквозь просыпающийся город, вырваться за стены сейчас казалось идеей утопической.

Страх утомлял. Быстрей бы, что ли, драка. А как же Блоод?

…За кривым забором зафыркала почуявшая суккуба лошадь. Кобылу выругали, посулили сдать на колбасу.

Катрин усадила девчонку у поленницы дров. Заглянула в щель. В соседнем дворе стояла запряженная повозка. Кобыла, с виду двоюродная сестра Белесой, настороженно косилась на блестящие в щели глаза девушки. За дощатыми бортами телеги громоздилась куча пустых кулей. Из сарая появился старик, бросил очередную охапку. Ворча, побрел в сарай.

Катрин дернула Блоод за руку. Суккуб ничего не спросила, повиновалась. Хорошая девочка. Ой, под самой Катрин забор чуть не развалился. Если старик выйдет из сарая сейчас, ему сильно не повезет. Как, впрочем, и девушкам…

Блоод беспрекословно скользнула под приподнятые мешки. Катрин нырнула следом. Лежать животом на мече было, мягко говоря, неуютно, но старик уже шаркал из сарая. Вес мешков сверху прибавился. В общем-то, мешки были легкие, но пыль так и лезла в нос. Что в странной таре возили, шпионка так и не догадалась.

Кобыла беспокоилась, хозяин ее ругал и успокаивал. Катрин страдала — «яблоко» рукояти меча, грозило продавить второй пупок в животе. Сверху шлепнулась еще стопа мешков. Старик беседовал с лошадью, возился. Катрин чуть удобнее утвердилась на локтях и раздумывала: не сотворили ли беглянки большую глупость? А если дед везет эти мешки на городской рынок? Или прямо в замок? Приятный сюрприз Наместнику и аплодисменты «крестовых» обеспечены. Непохоже, скорее всего, эту белую дрянь добывают за городом. По своей воле в каменоломни — тоже оригинально.

Телега тронулась. В скрипе и визге плохо смазанных колес Катрин вытолкнула из-под себя проклятый меч. Сразу стало легче. Шпионка улеглась удобнее. Рука неосознанно нашла прохладную ладонь Блоод. Близость молодой кровопийцы странным образом успокаивала. Катрин подивилась себе и теснее переплела пальцы с длинными когтистыми пальчиками суккуба. Блоод придвинулась и прошептала то, о чем хотела спросить девушка:

— К Южным воротам…

Катрин закрыла глаза. Стучали по неровным камням колеса. Брюзжал себе под нос возница, презрительно пофыркивала несогласная с хозяином кобыла. Мирное утро вступило в свои права. Смешно, но под грудой пыльных мешков было спокойно и безопасно. Обманчивое чувство, ложное. Катрин позволила себе чуть расслабиться. Стоило шевельнуться, и рот нашел потянувшиеся навстречу губы девчонки. Катрин поймала губами тонкий язык суккуба. Собственное безумие и облегчение оттого, что ему отвечает безумие ничуть не меньшее, кружило голову. Катрин почти исчезла из этой старой телеги, из мира, полного утренних земных звуков. Но часть сознания все еще бодрствовала под душным покрывалом мешков. Меч, кинжал, приближение ворот, стража, риск — все оставалось. Блоод сдерживала свой проклятый дар.

— Ворота… — угадалось во вздохе девочки.

Катрин и сама чувствовала. Усилившийся шум голосов, нервные нотки в обрывках разговоров, перестук копыт… Эхо от высоких стен. Вот и бряканье боевой стали. Командный тон мелкого начальника спутать ни с чем нельзя. Времена другие, а шмонают так же. Пальцы легли на рукоять меча. Размыкать объятия девушки не стали. Обвинения в аморальном поведении все равно окажутся в самом конце длинного списка обвинений.

В слова Катрин не вслушивалась. Лишь интонации и чувство опасности. И близость Бло, которая улавливает настроение людей, как антенна.

Все спокойно. Недовольные, сонные, ленивые… скоро смена. Не полезут…

Заскрипели колеса. Перестук по камням, по домам… Мост…

* * *

Мощеная дорога давно кончилась. Колеса скрипели по наезженной пыльной колее. Запахи деревьев и травы пробивался сквозь известковую пыль и сводящий с ума аромат прохладной кожи.