Единственной сколь-нибудь ценной информацией, которую предоставил сыщику Панфилов, было подтверждение знакомства Григоряна с Золотаревым. Политик и бизнесмен довольно часто встречались на всевозможных официальных и не очень мероприятиях и, по словам Панфилова, были в довольно теплых отношениях. Да и самого Григоряна его бывший помощник совершенно не боялся.

– Он, конечно, злопамятный и жизнь кому угодно испортить может, но убийства – это не его стиль, – пояснил свою точку зрения Алексей. – Я у Григоряна два года проработал и знаю, что он рассчитывает каждый свой шаг. Убивать кого-то, а тем более журналиста, в его положении было бы верхом глупости.

– А что у Григоряна за положение? – заинтересовался сыщик.

– Не знаю, как сейчас, но вряд ли за последние 3–4 месяца что-то существенно изменилось, – ответил Панфилов. – Остальные совладельцы НСС подозревали Григоряна в том, что акции компании он приобрел с помощью биржевой махинации. Доказать ничего не могли, повлиять как-то на его отстранение от бизнеса тоже. Но любой крупный скандал только усугубил бы ситуацию. А уж полицейское разбирательство из-за причастности к чьей-то смерти и вовсе могло запустить серьезные проверки. Сейчас Григоряну выгоднее всего быть тише воды ниже травы. По крайней мере, пока не удастся восстановить доверие остальных акционеров.

– А компромат на Григоряна мог эту волну проверок подтолкнуть? – спросил Лев.

– Я ничего не слышал о компромате. Вряд ли он действительно имеется, – пожал плечами Алексей. – А если бы и был, Григорян мог спокойно его купить. Это его метод, а не убийство.

В итоге в наличии у Гурова оказались два диаметрально противоположных мнения. Айпетов был уверен, что Григорян способен организовать убийство, не моргнув глазом, Панфилов, наоборот, считал, что бизнесмен способен купить всех с потрохами, но убивать ни за компромат, ни за надуманные обиды точно не станет.

Гуров решил вернуться в Главк. Пока у него получалось лишь переливать из пустого в порожнее. Одни факты подкрепляли возникающие предположения, другие их опровергали, но сдвинуться с мертвой точки никак не удавалось. Может быть, анализ тех видеозаписей, которые достал Станислав, поможет хотя бы на шаг продвинуться в расследовании.

По дороге он еще раз взвесил всю информацию, которую удалось собрать к этому времени. Во-первых, Морозова. Она имела и возможности, и мотив для убийства Челнокова. Плюс информация от Вождя о возможных киллерах-гастролерах указывала на высокую вероятность участия «народной избранницы» в заказном убийстве. Вот только обыск в доме Челнокова с этим как-то не вязался. Что могло понадобиться Морозовой в доме журналиста? Настолько ценное, что туда стоило посылать вооруженных людей?

Гуров еще мог предположить, что разгневанная женщина наняла молодчиков, чтобы проучить хама-журналиста. В принципе с ее образом эту версию связать было нетрудно. В ходе «наставлений» Челнокова случайно убивают, и Морозова обязана предпринять какие-то шаги, чтобы скрыть свое участие. Но вторжение неизвестных в дом журналиста, да еще сопряженное ранением сотрудника полиции, лишь заставит следователей активнее расследовать дело, а никак не поможет его превращению в «висяк». Либо у Челнокова было что-то и на депутата, либо она тут ни при чем!

Впрочем, Лев не исключал и еще один вариант – два этих события напрямую друг с другом не связаны. Челнокова могли убить одни люди, а вломиться в его квартиру – другие. Просто кто-то посчитал, что у журналиста может оказаться что-то ценное для него, и устроил обыск, решив воспользоваться ситуацией.

Правда, этот неизвестный ошибся в расчетах. Следовало бы подождать день-другой, пока интерес к жилищу Челнокова пропадет. Или вломиться туда ночью, чтобы быть уверенным, что в квартиру точно никто не нагрянет.

Сыщик усмехнулся, осознав, что и эта версия могла не подойти. А если было сразу несколько желающих завладеть тайнами Челнокова, и им во что бы то ни стало хотелось друг друга опередить? Отсюда и оружие у тех, кто вломился к журналисту в дом. Они могли ждать совсем не полицию, а своих конкурентов.

Во-вторых, Григорян. В отношении него сходились многие ниточки. И информация о возможном компромате их только подогревала. Если исходить из того, что Челноков владел какими-то документами, способными погубить бизнесмена – за торговлю «паленым» алкоголем, биржевые махинации или что-то другое, – то все действия преступников в эту картину укладываются. Рушит ее только одно – бездарная реализация!

У Гурова сложилось твердое убеждение, что Григорян относится к тому типу людей, которые тщательно продумывают свои действия. Панфилов это подтвердил. Но то, как убили журналиста и взломали его квартиру, пахнет дилетантством. И вот тут бизнесмен переставал возглавлять список подозреваемых.

Ну и, в‐третьих, Ермаков. До сих пор Лев не нашел ничего, что хоть в какой-то степени указывало на возможное участие актера в событиях последнего дня. Первых двух подозреваемых с ними чем-то можно было связать, но Ермаков всегда оказывался в стороне. А ведь он не меньше остальных из этой троицы был зол на Челнокова. А может быть, даже больше! Отсутствие хоть каких-то следов, ведущих от Ермакова к убийству журналиста, больше всего и настораживало Гурова. Пока у него не было даже предположений, как и чем связать актера с убийством Челнокова и обыском его квартиры.

Из всех реальных активов в этом деле сейчас был только фоторобот одного из подозреваемых, причем неизвестной степени достоверности, отпечаток обуви одного из киллеров, рисунок перчаток тех, кто вломился к журналисту в дом, да цвет глаз одного из преступников. Плюс еще Алиев, подозрительным образом находившийся рядом с покойным Челноковым последние две недели. Этого было маловато. Впрочем, не так уж и плохо для первого дня работы.

Гурову приходилось начинать расследование, опираясь и на меньшее количество фактов. Да и под давлением работать ему было не привыкать. И все же он удивился, когда на подъезде к Главку ему вновь позвонил Орлов.

– Лева, где тебя носит? – недовольно поинтересовался генерал.

– Я работаю, Петр! Что на этот раз случилось?

– Много чего, – ворчливо ответил Орлов. – Дуй немедленно в Главк, и вместе с Крячко ко мне в кабинет. Отчет по расследованию нужен не вечером, а прямо сейчас. Хотя бы устный.

– Слушаюсь, товарищ генерал-лейтенант, – усмехнулся Лев. – Через десять минут буду.

Из Челнокова весь день СМИ делали великомученика. Припоминали его «заслуги перед обществом», рассказывали какие-то совершенно невероятные «новые» подробности его убийства и пытались сделать из журналиста эталон «борца с тоталитарным режимом». Откуда-то даже раскопали материал, в котором Челноков критиковал действие некоторых чиновников по отношению к Украине, и выставили это так, словно он пострадал именно из-за поддержки «украинской демократии».

Убийство Челнокова стало главной сенсацией дня, и малоизвестный журналист вмиг превратился почти в идола для оппозиции существующему правительству. Как следствие, и та, и другая стороны требовали скорейшего раскрытия преступления, и давление на Орлова возросло. Он уже и на вызов к министру ездил, и на телефонные звонки едва успевал отвечать.