– Есть. Настоящие. Очень настоящие. Но ими занимается Буханкин. А вообще, если бы я был великим инквизитором, то я бы присвоил нашей стране статус территории, охваченной ликантропией третьей степени. Психической.

– Ликантропией? – раздался за нашими спинами молодой веселый голос.

Мы обернулись. Возле колонки стоял молодой человек. Не совсем молодой, лет, наверное, двадцати. Жилистый. В желтой майке, в желтой кепке.

– Ликантропия – это интересно, – сказал он. – Это когда в волка превращаются?

– Точно, – сказал я. – А вы в это не верите?

– Не, – покачал головой наш новый знакомый. – Сказки. Хотя… Ничего полностью отрицать нельзя. Вот взять, к примеру, вампиров.

– Вы верите в вампиров? – с удивлением спросила Тоска.

– Нет, я в вампиров, конечно, не верю. Но есть относительно распространенная болезнь…

– Порфирия, – угадал я.

– Точно. Сечешь в предмете. Порфирия.

– Что это? – спросила Тоска.

– Наследственная болезнь, очень тяжелая. Поражает кожу, нервную систему. Человек не может находиться на солнце – по коже идут волдыри, она лопается. Психика шалит, чуваку кажется, что ему не хватает крови, он набрасывается на других…

– Вот вампир и готов, – сказал я.

– Точно. Вообще, считается, что в некоторых областях, преимущественно в горных, порфирия встречается гораздо чаще. Если мы посмотрим, где возникали легенды о вампирах, то убедимся, что практически всегда это горные местности. Может быть, с оборотнями такая же история.

– Спасибо за лекцию, – улыбнулась Тоска. – Вы меня просветили.

– Всегда пожалуйста. А вы что, верите в оборотней?

– По пятницам, – сказала Тоска.

– Не знаю, верим или не верим, – сказал я. – Надо разобраться. Чего только не бывает, вы же сами сказали. Психические заболевания.

– Ну да, согласен. Летом тут скучно. А когда оборотни – вроде как и веселей.

Он бросил ведро в колодец, стал крутить ручку.

– А вы кто? – спросил я.

Незнакомец наполнил ведро. Повторил процедуру доставания.

– Забыл представиться, пардон, пардон. Николай Агранцов, собственной персоной. Прошу любить и жаловать, – и он театрально поклонился. – Прошу вас ко мне в гости, поболтаем. Ну, с Антониной я заочно уже знаком, а с вами, молодой человек, встречаемся впервые. Так что Николай Агранцов.

– Феликс Куропяткин, – я поклонился.

Агранцов протянул мне руку. Рукопожатие у него было такое же жилистое, как и он сам. Сильный был чувачок.

– Ну, так что? Заглянете ко мне? Есть свежий лимонад.

– А авокадо? – спросил я.

– Ананас. У меня ананас растет.

– Пойдет и ананас.

Тоска поморщилась. Но интересы дела – на первом месте.

– Мы с удовольствием нанесем вам визит, – сказал я.

– Вот и отлично, – улыбнулся Агранцов. – Давно ко мне никто не заходил, тут старухи одни. И дед с ружьем. О Рукасовых я уже не говорю.

Наш новый знакомый легко поднял пятнадцатилитровые ведра и понес их к дому, который располагался как раз напротив дома Захаровны. Я подхватил Тоску под рукав и поволок ее за Агранцовым.

Возле калитки он обернулся и мотнул головой в знак подтверждения приглашения.

– Давайте смелее, ребята. Не бойтесь, я не кусаюсь.

Мы переглянулись и вошли в дом нашего нового приятеля.

– Не снимайте обувь, проходите так. Зовите меня просто – Николай. И давайте сразу на «ты». Я люблю, когда так, по-простому. Чаю хотите? Лимонад, кажется, кончился…

Мы с Тоской не отказались.

– На каникулы к бабушке приехали? – весело спросил Николай, продолжая хлопотать на кухне.

– Угу, – ответила Тоска, – к бабушке Наде.

– Я ей десятку задолжал, – вздохнул Агранцов. – Хорошая бабушка, никогда в одолжении не отказывает. Я в погреб сбегаю, у меня там лед.

Агранцов, позвякивая посудой, удалился. Я оглядел жилище сельского интеллектуала. Жилище состояло из одной лишь большой комнаты. Книг было много. Я быстренько проверил корешки. Удивился. На полках у Агранцова стояли собрания сочинений всяких философов, от Платона до Ницше. Я насчитал более тридцати наименований.

– Тебе не кажется странным все это? – я обвел глазами полки.

– Что человек читает? – ухмыльнулась Тоска. – Тебе это кажется странным? Но и ты сам много читаешь! Значит, ты тоже странный?

– Я самый странный тип, с которым ты встречалась, Тоска. Запомни это. И со временем ты сможешь сказать, что шла рука об руку с великим человеком. И даже ему помогала. Это почетная роль… Ну-ка, ну-ка, что это там…

Я подошел к полке. Между двумя толстыми томами философа Шопенгауэра теснилась маленькая книжка без обложки. Я отодвинул Шопенгауэра и достал брошюру. На ней был нарисован волк.

– Что это?

Я быстро перелистал книжицу.

– Про оборотней? – поинтересовалась Тоска.

– Про охоту. Про охоту на волков. С флажками.

– И что?

– Ничего. Может же у человека быть брошюра про охоту?

Я вернул книжку обратно. Больше в комнате ничего интересного не наблюдалось. Хотя нет. Заглянув под кровать, я с удивлением обнаружил там сейф. Маленький, аккуратненький сейф с круглой ручкой с цифрами.

– Знаешь, что тут? – спросил я у Тоски.

– Неужели волчья шкура? – усмехнулась моя подруга.

– Сейф. Тут сейф.

– И что необычного в сейфе?

– Ничего, конечно. Просто это прекрасно характеризует человека.

– Может, у него там ружье? – предположила Тоска.

– Ружье не влезет. Да и в деревне никто ружья в сейфах не держит. Если есть сейф, значит, есть что скрывать.

– Идет!

Я быстренько поднялся, отряхнул колени и сел на табуретку с шланговым видом.

– Не скучаете? – появился Агранцов с подносом. – А я калифорнийский чай подготовил.

Калифорнийский чай оказался довольно вкусным. С лимоном, мятой и кубиками льда. Я сразу выпил стакан.

– Хороший чаек, – сказал я. – Интересный.

– Пейте на здоровье.

Мы еще попили чаю, потом я спросил:

– Так, значит, ты в этого оборотня не веришь?

– А чего вам этот оборотень-то так дался? – прищурился Агранцов.

Чтобы не вызвать подозрений своими расспросами, я толкнул нашу старую легенду: