Дом на Барнс-стрит, 10, где Г.Ф. Лавкрафт жил до 1933 года. Провиденс

Дом № 66 по Колледж-стрит, где Г.Ф. Лавкрафт жил с 1933 по 1937 г. Провиденс

Дом № 259 по Парксайд-авеню, где находилась квартира Г.Ф. Лавкрафта и С. Грин. Нью-Йорк

Г.Ф. Лавкрафт в Бруклине. Г.Ф. Лавкрафт и Ф.Б. Лонг. 1931 г. Бруклин. 1931 г.

Ф.Б. Лонг с Г.Ф. Лавкрафтом во время посещения Бруклина

Г.Ф. Лавкрафт во Флориде. 1934 г.

Роберт Барлоу (1918–1951)

Г.Ф. Лавкрафт на кладбище у церкви Св. Иоанна в Провиденсе. 1935 г.

Эдгар Аллан По (1809–1849)

Амброз Бирс (1842–1914)

Роберт Блох (1917–1994)???

Элджернон Блэквуд (1869–1951)

Роберт Говард (1906–1936)

Лорд Дансени (1878–1957)

Огюст Дерлет (1909–1971)

Фрэнк Бэлнап Лонг (1903–1994)

Артур Мейчен (1863–1947)

Абрахам Меррит (1884–1943)

Монтегю Роудс Джеймс (1862–1936)

Роберт Чэмберс (1865–1933)

Эдгар Хоффманн Прайс (1898–1988)

Кларк Эштон Смит (1893–1961)

Обложка журнала «Эмейзинг Сториз» за сентябрь 1927 г., в котором был опубликован рассказ Г.Ф. Лавкрафта «Сияние извне»

Обложка журнала «Эстаундинг Сториз» за июнь 1936 г., в котором была опубликована повесть Г.Ф. Лавкрафта «За гранью времен»

Автопортрет Г.Ф. Лавкрафта. 1931 г.

Силуэт Г.Ф. Лавкрафта. 1925 г.

Обелиск на семейном участке Лавкрафтов на кладбище Суон-Пойнт. Провиденс

Надгробный камень на могиле Г.Ф. Лавкрафта. Кладбище Суон-Пойнт. Провиденс

Среди других работ Лавкрафта этого времени можно отметить рождественское стихотворение «Святочный ужас», изданное в декабре 1926 г. в «Уиерд Тейлс», а также эссе «Кошки и собаки». Последнее занимательно, легко читается и наполнено саркастичными доказательствами того, почему кошки лучше собак. Но в сущности, все оно сводится к обоснованию одного главного тезиса, сформулированного Лавкрафтом: «Пес — простолюдин; кот — джентльмен».

Главным венцом литературных усилий фантаста в конце 1926 — начале 1927 г. стал роман «Сомнамбулический поиск неведомого Кадата». Этот обширный текст в сорок три тысячи слов Лавкрафт завершил в конце января. «Сомнамбулический поиск неведомого Кадата» стал компендиумом идей, тем, сюжетов и персонажей, связанных с условно «дансенианской» линией в его творчестве и одновременно — прощанием с ней. Воображаемый мир, который Лавкрафт назвал «страной заповедных снов», получил в романе наиболее полное воплощение. И в то же время ироничное, отстраненное и почти самопародийное настроение, которым пронизан «Сомнамбулический поиск неведомого Кадата», показывает, насколько в 1926 г. его автор разочаровался в символической и романтически приподнятой литературе. Неоромантизм конца XIX — начала XX в., одно время так очаровывавший Лавкрафта, в романе подвергнут решительному пересмотру и добродушному осмеянию. И тем не менее «Сомнамбулический поиск неведомого Кадата» оказался текстом, где выражены многие сокровенные идеи его создатели, а целый ряд персонажей и воображаемых местностей из этой книги не раз возникнут на страницах лавкрафтовской прозы. Хотя и в совершенно ином качестве.

Главным героем «Сомнамбулического поиска неведомого Кадата» стал Рэндольф Картер. Причем эта история в рамках его условной биографии, начертанной в рассказах Лавкрафта, должна считаться одной из первых, идущей сразу после страниц о детстве в «Серебряном ключе». Роман начинается с того, что Картер решает отправиться в далекий путь в волшебную страну на поиски города, явившегося ему во сне. «Весь в золоте, дивный город сиял в лучах закатного солнца, освещавшего стены, храмы, колоннады и арочные мосты, сложенные из мрамора с прожилками, фонтаны с радужными струями посреди серебряных бассейнов на просторных площадях и в благоуханных садах; широкие улицы, тянущиеся между хрупкими деревьями, мраморными вазами с цветами и статуями из слоновой кости, что выстроились сверкающими рядами; а вверх по крутым северным склонам карабкались уступами вереницы черепичных крыш и старинные остроконечные фронтоны — вдоль узких, мощенных мшистой брусчаткой переулков. То был восторг богов, глас божественных труб и бряцанье бессмертных кимвалов. Тайна объяла его, точно тучи легендарную безлюдную гору, и, покуда ошеломленный и мучимый неясным предчувствием Картер стоял на кромке горной балюстрады, его мучили острая тревога почти что угасших воспоминаний, боль об утраченном и безумное желание вновь посетить некогда чарующие и покинутые им места»[225].