Хоть он терпеть не может эту негодницу, у него нет причин сомневаться в полуискренней поддержке лекарем обвинений кузины. Может, в ее письме что-то и есть.

«Да нет, абсурд какой-то», — возразил он себе. Когда он первый раз прочел письмо, то решил, что оно вызвано лишь женской ревностью. Он знал, как и все, что Каролина пыталась заполучить снова Джона Макферсона. Когда лорд-канцлер узнал о ее замужестве с сэром Томасом Молом, то понял, что это отнюдь не союз по любви, но он был так занят, что ему было не до амурных дел своей кузины.

Ясно, что это письмо оскорбленной женщины. Нелепо даже представить себе, что сэр Джон сознательно совратил Марию, королеву Венгрии. Ангус сам беседовал с ней. Конечно, она очень привлекательна, но ведь такая простушка… В ней нет ни ума, ни расчета. Она бы просто не сумела скрыть свои амуры с Джоном Макферсоном, и потом — в Эдинбурге она под надзором.

Ангус перечитал письмо. Она предупреждала, что сэру Джону нельзя доверять, а он уже отдал приказ, чтобы тот сопровождал короля. Правда, с ним будут пятьсот людей из клана Дугласов, и тем не менее…

Он покачал головой. Недели через две он окончательно разберется с этими смутьянами на южной границе. Повесит еще нескольких, сожжет пару деревень и сможет передвигать свою армию на север. Но если король не доедет до Эдинбурга, если предположения Каролины не лишены оснований, тогда все пропало.

Отбросив письмо, лорд-канцлер поднялся со стула. Он не станет рисковать. Если Джон Макферсон, зло усмехнулся Ангус, действительно намерен помешать браку короля Джеймса и этой габсбургской негодяйки, то он лично проследит за тем, чтобы на свадебном пиру голова Макферсона торчала на пике.

Выйдя из комнаты, Ангус начал швырять приказания своим придворным.

— Пошлите в Эдинбургский дворец. Я хочу, чтобы сэр Томас Мол взял тысячу солдат и отправился во дворец Фолклэнд. Немедленно! — Он повернулся вокруг себя. — И пусть письмо напишет пастырь. Я не хочу, чтобы меня неправильно поняли.

Аббатство Хоулируд

Вот уже пятый день подряд она писала письма.

Усвоив эту ее привычку, аббат, действуя в соответствии с приказом Арчибальда Дугласа, графа Ангуса, побеспокоился, чтобы у ее дверей ждал гонец для поручений. Во дворе, держа наготове лошадей, дежурили еще двое. Задолго до того, как монахи собирались на утреннюю молитву, трое мужчин уже мчались верхом на лошадях с запечатанным письмом будущей королевы к ее королю.

Мария отложила птичье перо и, прежде чем сложить письмо, задумалась. Еще день, еще письмо, и ничего. Осталось так мало времени. Когда же они начнут осуществлять ее план?

Он должен сработать. Ее собственная грусть — ничто перед тем, что ожидает несчастного короля после заключения этого проклятого брака. Шотландия покорится власти и силе императора Карла. Сейчас их последний и единственный шанс.

Мария встречалась с Элизабет каждый день и знала от нее, что ее письмо благополучно попало в руки Джеймса. Охрана, поставленная Ангусом вокруг дворца в Фолклэнде, привыкла к переписке молодого короля с внешним миром. Услышав об этом, Мария вздохнула с облегчением. Она отчаянно надеялась, что они ничего не заподозрят в том, что во дворец регулярно поступают от нее послания.

Мария подержала воск над лампой и, сняв висящее на шее на цепи кольцо, запечатала им письмо.

— Зайди, — приказала она. Дверь в комнату приоткрылась.

Королева взглянула на другое письмо на краю стола. Она почти закончила его. Она писала и без конца переписывала… письмо к Джону. Вряд ли она найдет в себе мужество когда-либо отправить его. А даже если он его и получит, прочтет ли?

Закутавшись поплотней в шаль и взяв запечатанное письмо, она повернулась к слуге.

— Пожалуйста, поблагодарите от моего имени гонцов. — Она вдруг остановилась, понимая, что в комнату вошел кто-то другой. Лицо вошедшего скрывал капюшон плаща.

Сердце командующего отчаянно забилось, когда он увидел ее. Он хотел ненавидеть Марию, помнить лишь ее коварство, предательство. Но, увидев ее, такую одинокую и хрупкую, почувствовал вопреки всему желание защитить ее.

После того, как эта женщина, обманув, покинула его, она стала в его глазах королевой тьмы, искусной интриганкой, злом. Но сейчас, в нескольких шагах от него — белая вуаль покрывала ее дивные волосы, простое голубое платье скрывало ее чудную фигуру, — она опять показалась ему символом чистоты.

Джон опустил взор, не решаясь более смотреть на нее. «Она будет твоей королевой», — напомнил он себе. Его задача попытаться спасти короля. Он уже однажды пожертвовал ей свое сердце. Еще раз утонув в ее изумрудных глазах, он сердцем не рискнет.

— Да, Ваше Величество, — сказал он низким хриплым голосом, стараясь, чтобы она его не узнала, и протянул за письмом руку.

Мария сделала по направлению к нему один неуверенный шаг, и сердце чуть не выпрыгнуло у нее из груди. Эти руки, большие, мозолистые. «Руки моряка», — говорил он про них. Тело ее затрепетало. Эти грубые пальцы нежно гладили и ласкали ее тело. Она подняла глаза на его лицо, скрытое капюшоном. Ее грудь пронзила острая боль, вытеснив все эмоции, кроме страха.

— Почему? Почему именно ты? — прошептала она. — Ведь дворец полон солдат, а несколько человек пытаются сделать то, что не удалось многотысячной армии. Почему они не могли послать кого-то еще?

Проклиная себя в душе, Джон шагнул к двери. Конечно, за письмом следовало прийти другому, но его подвело присущее упрямство. Он хотел еще раз взглянуть ей в лицо. Он хотел напомнить себе. Но он не ждал, что на него опять произведет такое впечатление ее невинная красота. И как он глуп, понадеявшись, что его не узнают.

— Пожалуйста, Джон. Умоляю тебя, пусть присылают кого-нибудь другого, — она была в панике.

Ее испуг оскорбил его. Сверкнув глазами, он вошел в комнату.

— Я могу заверить Ваше Величество, что в моем приезде — лишь исполнение долга по отношению к королю. — Он старался избежать ее увлажнившегося взгляда. — Я глубоко похоронил происшедшее между нами. Поэтому не беспокойтесь: я не выдам ваш секрет.

Ее голос задрожал от возмущения:

— Ты думаешь, что я опасаюсь лишь за свою безопасность?

— А что же еще может чувствовать змея или… блудница?

— Блудница? — с трудом повторила она.

— Мои извинения, Ваше Величество, — холодно ответил Джон сквозь сжатые зубы. — Я употребил это слово, чтобы дать понять, что мне ясно, сколь низко котировалось мое ложе по сравнению с теми, к которым вы привыкли. Но это дурное слово. Может, лучше «девка» или совсем красиво — «куртизанка»! Вам наверняка знакомы эти термины! В Шотландии мы говорим так. А в Венгрии, Ваше Величество? Как говорят в этих случаях в Венгрии?

Глядя в его гневные синие глаза, Мария почувствовала, что внутри ее все умирает. У нее вырвались рыдания, которые, казалось, задушат ее.