– Ну, наверное…

– Ладно, давай дальше? Управляющий. Потом?

– Главный распорядитель двора.

– Не поняла? И чем он распоряжается, если есть уже один?

– Матильда, тот по хозяйству, а этот по слугам.

– А это не одно и то же?

– Ты что! Там такие интриги разворачиваются – с ума сойдешь!

– А чего их разворачивать? – искренне не поняла Матильда.

– У нас часть должностей наследственная при дворе, часть назначаемая, и вот тут разыгрываются баталии. За должность.

– И никому не приходит в голову, что чем дальше от начальства, тем спокойнее?

– Это как сказать. Зато и попросить что-то можно, и пристроиться, и покровителей найти, а то и еще поинтереснее бывало.

– Принцип ясен. Управляющий занимается хозяйством, распорядитель – слугами.

– Церемониймейстер. Пояснять надо?

– Перебьюсь.

– Капитан королевских гвардейцев. И собственно гвардия.

– Угу.

– Священнослужители. Отдельная линия, подчиняются только высшему чину.

– С ними потом разберемся. Еще кто?

– Камергер, хранитель одежды, управляющий конюшнями, управляющие охотничьими службами…

– Понятно, – резюмировала Матильда. – Всякой твари по паре.

– Это еще не все. Как ты понимаешь, у всех есть свои поместья, дела, заботы…

– И?

– Большинство этих должностей – полугодовые.

– То есть?

– Полгода человек при дворе, полгода дома.

– То есть – заместители, дублеры и прочие?

– Именно.

– Песец. Запоминать – удавишься. Малена, а чем вообще занимаются при дворе? Если не штат, а просто так? Придворный?

Малена задумалась, и принялась обстоятельно отвечать.

– Придворный – это тот, кто имеет право присутствовать при дворе. Право пройти во дворец в любой момент времени, участвовать в светской жизни и присутствовать на определенных церемониях. Балы, приемы, охоты, прочие развлечения.

– И?

– Придворный имеет возможность общаться. С королем, если его величеству изволится, с другими влиятельными лицами королевства, просто слушать…

– Все подряд? Все дворяне?

– Отнюдь. Даже у вас, в «Анжелике», – допущенные ко двору, помнишь?

– Не помню, но тебе поверю на слово.

– Да уж, поверь. Ко двору допускаются те, кто имеет при нем должности. И члены их семей.

– Это офигеть сколько.

– Не всегда. Это секретари, губернаторы, иностранные послы со свитами, поставщики королевского двора. Вот последние могут быть даже простолюдинами.

– И ничего?

– А что такого? Он же колбасу поставляет, а не титулы?

– Поняла.

– И ты учти, то, что человек принят при дворе, еще не означает, что он будет ходить везде и бывать везде. Это все будет решать церемониймейстер.

– Представляю, как он на этом наварится.

– Не обязательно. Сама понимаешь, нарваться можно легко, король шуток не поймет – и будешь ты вместо двора обживать конуру. К примеру.

– Были и такие примеры?

– А то. Лет двести назад один из дворян нажрался и стал вести себя как свинья. Его величество Роллен приказал раздеть дворянина догола и отнести в свинарник. И запереть там на три дня. Раз ведет себя как свинья, то и пусть живет со свиньями.

– Строго, но справедливо, – одобрила Матильда.

– Мне тоже понравилось. Как ты понимаешь, потом бедолага вынужден был удалиться от двора. Навсегда.

– Подумаешь, трагедия.

– Тильда, ты просто недооцениваешь эти возможности.

– Что я недооцениваю?

– Это – ИНФОРМАЦИЯ.

– Чего?

Малена принялась разъяснять дальше.

– Если человек имеет доступ ко двору, он что-то увидит, что-то услышит, попадется кому-то на глаза… Он будет знать о планах короля, о его намерениях, решениях, сможет там шепнуть словечко, здесь подкинуть идею, да и остальные сановники, из приближенных, тоже люди.

– Надеюсь.

– На что? – потеряла смысл фразы герцогесса.

– Что обезьян у вас на должности еще не берут.

– А у вас?..

– В Эдинбурге на должность генерала взяли пингвина. В Америке в каком-то городке барбоса избрали мэром, еще у нас есть осьминог-предсказатель, собака-космонавт и обезьяна-художник. И кот еще мэр. Бабушка еще смеялась, что это идеальный вариант, воровать будет только колбасу.

– Жуть!

– Зато – правда[15].

– Все равно – кошмар, – осталась при своем мнении Малена. – Короче, ты поняла, что человек, который попал ко двору, может получить информацию и извлечь из нее личную выгоду?

– М-да. Наследственность и преемственность у нашей власти, однако, – вздохнула Матильда. – А чем при дворе народ вообще занимается? Кроме подсматривания и подслушивания? И пробивания своей родной выгоды во имя общего блага?

– Учится.

– ЧЕМУ? – ошалела Матильда. Вот ни разу не вязались в ее представлении средневековые дворы с каким-то образованием. Разве что с образинами.

– Хорошим манерам, например.

– Не вытирать нос рукой?

– Не ловить блох, не чесать ниже пояса, не мочиться на стены, – язвительно дополнила Малена. – Нет, Тильда. У вас это называется стажировкой. Ко двору берут приглядеться, пристроить, наладить связи, завести знакомства, получить предложения…

– И долго это длится?

– По кошельку, знаешь ли. Нужен наряд, и не один, выезд, оружие, слуги… уйма всего. Играть, кутить, сорить деньгами…

– Офигеть. Золотая молодежь средневековья.

– Как-то так. Разорение жуткое.

– Понятно, почему Ардонские девчонок вывезти не смогли бы.

– Именно. Даже одну одеть – с ума сойдешь, а уж нескольких, да по статусу… а так у них шансы будут. Если Астелу пристроят, какие-то контакты наладят.

– Замкнутый круг. Нет связей – не попадешь ко двору. А связи ты можешь наладить только при дворе.

– Есть и исключения. Как я и Ардонские.

– Ловить их замаешься, те исключения, – пробурчала Матильда. Но принцип поняла. – А учителя – кто? Классы вам организовывают? Или как?