– Потому что ты не хочешь в это верить? – лаконично уточняю я. На самом деле, меня не удивляет ее реакция. На ее месте я бы тоже испугался. Черт, именно так и было, когда я понял, что Эсмеральда моя дочь.

Когда мы с Линди поженились, то я сразу объявил, что в нашем браке дети исключены. Не потому что я черствый, эгоистичный человек или боюсь сложностей и ответственности. Я уже говорил, что рядом со мной никто не способен выжить и остаться при этом нормальным человеком. Я ничего не способен дать ребенку, с трудом сохраняя собственную цельность. После того, что случилось с Лин, я вряд ли имею право на еще одну попытку. Линди совершила роковую ошибку, влюбившись в меня. Я тоже любил ее. Любил искренне, но без полного или частичного растворения в ней, не теряя разума, удерживая привычные мне стены нерушимыми. Я пустил ее в свою реальность, позволил взглянуть на истинного Рэнделла Перриша и меня опьянил тот факт, что она не испугалась, не попыталась сбежать при первом же возможном случае. Лин захотела остаться, это она… она растворилась во мне. И я позволил ей это сделать, лишив идеальности, поглотив ее. Возможно, все это звучит безумно и надуманно, но, когда пришло время захлопнуть открытые для нее двери, она так и не смогла стать собой, потому что часть ее навсегда растворилась во мне, спряталась в черной клетке с толстыми прутьями. А когда человек теряет то, без чего не может жить, он превращается в опустошенную оболочку, отчаянно пытающуюся вернуть то, что сам когда-то отдал. Это я с ней сделал. Я убил ее еще до того, как обнаружил мертвой в своей гостиной. Если бы я знал, что все так закончится, то мог бы сделать для нее то же самое, что и для Алисии.

Я не умею отдавать, это не свойственно моей природе и психотипу. Но я мог помочь ей забыть и продолжить жить дальше.

– Если это окажется правдой. Если Эсми не дочь Нейтона, то последние пять лет я прожила в одной огромной лжи, – опустошенно произносит Лиса. Я пожимаю плечами, делая глубокую затяжку. Я не так давно пристрастился к сигаретам, заметив их благотворное влияние на мое внутреннее состояние. Я чувствую себя более расслабленным, чем обычно, когда курю, и те несколько минут, пока тлеет сигарета, мой разум пребывает в покое, которое я испытываю крайне редко.

– Покажи мне человека, который хотя бы секунду своей жизни проживает в абсолютной правде. Посмотри вокруг. Мир состоит из лжецов и лицемеров, соткан из паутины обмана, которая пронизывает все сферы общества. Ложь повсюду. Люди лгут себе, другим, просто так, или с целью понравиться, показаться умнее, значительнее. Лгут, когда им хорошо или плохо. Когда им скучно, когда хотят пошутить, произвести впечатление. Размеры лжи глобальны. Политики, священники, историки, врачи, ученые, космонавты, идеологи – каждый из них искусный лжец в своей сфере. Правду знают единицы, Лиса. Идиоты и блаженные. И знаешь почему? Они не умеют лгать. Сама наша жизнь – это одна сплошная ложь от начала до конца. Но вопрос в том, имеет ли она намеренный характер с целью извлечь выгоду. Или ты просто поддалась самообману, защитному рефлексу, который удерживал твой разум от нового потрясения?

– Если ты говоришь правду, то я предала Нейтона. Предала своего мужа, пусть и не осознано. И я действительно заслуживаю его мести.

– Он не муж тебе, Лиса. Нейтона Бэлла не существует. Брак его матери и Гарольда недействителен и юридически незаконен. А значит и его статус, и его имя – пустой звук.

– Но Корнелия умерла, – возразила Лиса.

– Да, но женился он на матери Нейтона и Эрика, когда Корнелия еще была жива. Он осознанно пошел на обман. Вот тебе пример намеренной лжи, – произношу я, вдыхая сигаретный дым в легкие. Интересно, сколько сигарет я должен выкурить, чтобы никотин убил меня? По-моему, идеальный способ для того, чтобы покинуть это долбаный мир, когда мои плечи устанут держать его стены.

– Я уверена, что у Нейтона, как у юриста, будет другая точка зрения на этот счет.

– Да, другая, – соглашаюсь я. – Он просто уничтожит тебя, как бракованный элемент, когда ему станет известно, что ты передала мне компромат на его оцта. Ты еще не поняла, как действуют эти люди?

– Я знаю, что Нейтон пытался защитить меня. И не мне судить методы, которыми он пользовался, и тем более не тебе, – яростно проговорила Алисия, вызвав у меня ироничную улыбку. Как ей удалось сохранить столько наивности после всех испытаний и пинков, которыми наградила ее жизнь?

– Брось, девочка. Он защищал только свое доброе имя, свою семью и карьеру. Если бы твою причастность ко мне вычислили еще на первом этапе, во время внедрения в «Бэлл Энтерпрайз», то ты уже была бы ликвидирована, – бесстрастно сообщаю я.

– И ты позволил мне рисковать! – напомнила она с негодованием.

– Я наблюдал за тем, чтобы ничего не случилось, Лиса. Угрозы твоей жизни не было, – непоколебимо утверждаю я.

– Но зато теперь есть!

– Я уже сказал, что я решу проблему. И очень быстро, – отрезаю я резким тоном. Алисия тяжело вздыхает, устав вести наш бессмысленный разговор, который куда не поверни, все равно зайдет в тупик. – Я умею хранить свои секреты, Лиса, так, чтобы их никто и никогда не нашел.

– Где я могу принять ванную? – спрашивает Алисия бесцветным тоном, сделав для себя очередное неверное умозаключение. В спальне есть душевая, но я хочу использовать оставшееся мне время по максимуму, и поэтому киваю на джакузи.

– Здесь, – отвечаю я твердым голосом.

– Ты смеешься?

– Ты когда-нибудь видела, чтобы я смеялся? – совершенно серьезно спрашиваю я, поворачиваясь к ней. Лиса делает шаг назад, растерянно глядя то на меня, удерживая взгляд на лице, то на вытянутое огромное джакузи, расположенное вдоль окна. Я обхожу застывшую девушку и включаю воду, после чего направляюсь к встроенной в стену гардеробной слева от входной двери. Беру пару махровых банных полотенец и возвращаюсь.

– Рэнделл, я не буду мыться при тебе, – возмущенно заявляет Лиса.

– Нет, – невозмутимо киваю я. – Ты будешь мыться со мной. – Наклонившись, кладу полотенца на бортик джакузи, и выпрямившись в полный рост, вплотную подхожу к Алисии, ощущая ее смущение. Протянув руку, я резким движением сдергиваю с нее простынь, которой она так отчаянно пыталась прикрываться последние полчаса, пока мы вели немного странные беседы. – Возражения не принимаются.

Я забираюсь в просторное джакузи первый, выразительно скользнув взглядом по обнаженному телу девушки. Мне никогда не надоест смотреть на нее такую: беззащитно-нагую, совершенную. Я ни на грамм не верю в ее показное смущение и девичью скромность. Ни то, ни другое Алисии Лестер не свойственно. Но я никогда бы не смог обвинить ее в распущенности. Это как раз то, что мне в ней нравится.

– Иди сюда, – протягиваю руку, приглашаю ее к себе. Вздернув подбородок, она открывает рот, чтобы сказать что-нибудь язвительное. – Брось, Лиса, я не кусаюсь. Когда еще нам выпадет случай искупаться вместе? – чувственным тоном искусителя спрашиваю я. – Что ты теряешь? Все, что я хотел, уже получил.