– Татьян… – Володя снова накрыл мою ладонь своей. – А может, судьба нас послала друг другу именно для того, чтобы наилучшим образом завершить наши истории? Я чувствую в тебе силу, которая может перебить и пересилить… Но просить тебя ждать меня из сранций никогда не буду!

– Ждать или не ждать – сама решу. Верность это состояние души, а не гениталий.

Володя неожиданно поднес мою руку к своим губам.

– Ты чудо… Расскажи про последнего мальчика. Сколько ему лет? Где вы с ним были? Что он с тобой делал? Как?

У меня сжалось все внутри. Этот резкий переход от «философии» к разговору о сексе был тоже таким узнаваемым.

– Ему двадцать шесть, – послушно ответила я. – Были на его съёмной квартире. Он мотается между Москвой и Лондоном. Квартира – студия с круглой кроватью и зеркальными стенами. Я видела себя во всех ракурсах. Приятно удостовериться, что еще ничего в формате ЗД. А как? Да супер. Как заведённый. Задор и молодость – дело такое…

– Куни тебе делал? – спросил он, обняв приоткрытыми губами мой средний палец.

– Можно, я не буду весь список оглашать? – убрала я руку.

– Стесняешься меня? Я вот тебя нет. Наоборот, мне хочется открываться тебе… А я, знаешь, до сих пор из-за дурацкого, видимо, воспитания, комплексую, когда мне делают минет. Женщина старается, а я развалился и торчу. Если она разложила меня и стоит или лежит между моих ног, а я не могу дотянуться до нее руками, чтобы ласкать, мне неловко от этого. Но, если вижу, что минет её саму заводит, а это всегда чувствуется, то расслабляюсь и просто отдаюсь ей, и, как правило, кончаю в рот…

– Мне тоже неловко, когда я лежу, а меня лижут. Позволяю, только если вижу, что мужчина сам от этого прется, а не делает это потому, что «всем бабам нравится».

– И здесь похоже… А хочешь, расскажу про мой самый экзотический минет?

– Расскажи.

– Он случился с моей изменой номер один. Её, кстати, звали так же как жену я ещё тогда радовался, что впросак не попаду с именами. Она меня провожала на поезд в Москву. Зашли в купе, уже поддатые, естественно, были. Там ещё два парня, короче неудобняк, вышли в тамбур. Объявили, что до отправления поезда пять минут, провожающих не было уже в вагоне, проводница на платформе. Она на колени, расстегнула молнию, достала член и давай сосать… И только когда услышали, что проводница стала закрывать дверь, оторвалась от него и еле успела выбежать из вагона, а я еле успел затолкать его в штаны, что тоже было трудно, ибо он не хотел туда заталкиваться. Потом лишь стало ясно, что это были последние минуты, когда мы с ней виделись. Вот такая даже где-то романтическая история… Дело было зимой. В холоднющем Кирове.

– Красиво. Любила она тебя, похоже… такое только с любимым членом можно проделывать. А почему больше не виделись? Это же не место для расставания в романтической истории, – не тамбур, а минет, я имею в виду.

– Да, ты права, любили друг друга, я чуть с женой не развелся тогда. И никто из нас не думал, что это была последняя встреча. Но именно так и получилось… Как-то само. Она истерить начала, трубки бросать, меня это начало раздражать, ну и сошло всё на нет. Но благодарен ей по гроб жизни за то, что открыла во мне мужика и самца…

– А что же жена ни фига не открыла?

– Давай про жену не будем? Ну нет у неё таких талантов. Семейная, супружеская жизнь, это чем дальше, тем больше не только секс… Пирожок то с чем? – спросил Володя, вертя перед носом половинку.

– С останками тефтелей с обеда, по-моему. Тефтели я уже употребила. Жива вроде. За пирожок не отвечаю.

– Ну я рискну. Чего-то я проголодался. Калорий много потратил на воспоминания. Как ты сказала – отдала честь быстро, вспоминала долго.

Он заулыбался светло и невинно, словно не он целый час исповедовался нецензурными словами о своей половой жизни. – Кстати, ты же журналист, по специальности, как я понял?

– Типа того.

– А сама не пишешь?

– Пишу, конечно.

– Дай почитать!

– Знаешь, вот слово «дай!» я в любом контексте как-то не очень приемлю. Чего там читать-то? Статьи заказные, интервью, реклама.

– Ну, нет, я не об этом. Хотя, и на это было бы любопытно взглянуть. Я Свету уже дотолкал до издательства. Она рассказы писала, очень талантливо, на мой взгляд, но, дурочка, все стеснялась показать кому-нибудь.

– Ты молодец! Если талантливо, стесняться нельзя.

– Слушай, может, и тебя дотолкаю? Может, планида у меня такая – толкать женщин на написание книг, тех, кто способен на такое, конечно. Тебя тоже надо стимулировать?

– Нет. Меня не надо. Писать надо, когда есть, что сказать человечеству, а мне ему нечего сказать, ну разве что «любите друг друга качественно, друзья, и не ссыте в лифте…»

Володя захохотал громко и заразительно, откинувшись на спинку удивленного реакцией дивана. Отсмеявшись, вернулся в первоначальное положение – основательное, с широко раздвинутыми ногами.

– Ну, ты скажешь, Танюш! Как же вы все-таки похожи! Но я не услышал от тебя ответа на мой рассказ о минете.

– А какой ты хочешь услышать от меня ответ?

– Что у тебя было самого экзотического в сексе?

– Экзотического? В смысле – в самолёте, в танке, бронетранспортёре, на эскалаторе? Разочарую тебя, наверно, но ничего такого не было.

– В каком хочешь смысле… – посмотрел он пристально и долил из бутылки в земляничные чашки до самого верха.

– Знаешь, – начала я, – у меня, наверно, такой эгоистический подход ко всему, и к сексу в том числе. Поэтому больше всего меня удивляет то, как другой человек способен чувствовать меня без слов, без подсказок, без намёков. Это ввергает меня в восторг, ступор, трепет, восхищение и прочее, и это, наверное, и является для меня самой настоящей экзотикой. А где и как – все же не так важно…

– Ах, как ты верно сказала! – покачал головой Володя. – Именно способность чувствовать без слов! Вот и я всегда на такое ведусь. У Светы это получалось, как ни у кого… Слушай, а хочешь, я вас познакомлю? Мне кажется, вы должны подружиться! Вы так похожи, а похожие люди обычно находят общий язык. Она откровенная как ты, раскрепощенная, как ты. И очень контактная! Ты можешь ей запросто позвонить! Думаю, она и сейчас у себя в кабинете чай пьет с каким-нибудь пациентом. Она психотерапевт, я не говорил тебе? Они все чай пьют, идиоты, в её кабинете. А я в её кабинете не только чай пил… Ну, так дать телефон?

– Думаешь, мне уже нужен психотерапевт?

– Я не в этом смысле. Ладно, понял. Не прав, прости.

– Ничего, – я глотнула французской кислятины и подумала, что если срочно не заесть это конфетой, удержать удовольствие на лице не удастся.

– Это я остолоп, – продолжал переживать Володя. – Иногда забываешь, что желания и реальность – не одно и то же. Кстати, о желаниях. Знаешь, какая у меня есть заветная кабинетно-офисная мечта?