– Это была обычная плановая поездка или он должен был отправиться в Африку в связи с некими особыми обстоятельствами?

– Чистая рутина.

– Мы видим, что он поменял обратный билет и вернулся домой на день раньше. Это нормально?

Руководитель отдела улыбнулся.

– Вообще-то говоря, нет. Я не могу ответить вам на этот вопрос, но думаю, что он успел там хорошо погреться. Старк прекрасно справлялся со своей работой, зачем ему было ждать? Однако, как я уже сказал, я ничего не знаю наверняка. Как вы знаете, он не успел предоставить мне отчет о командировке.

– Кстати, по поводу отчета. Мы хотели бы получить доступ к записям Старка и всем имеющимся документам. Его компьютер хранится здесь?

– К сожалению, нет. У нас есть общий сервер, и вся работа Старка, как и связанные с ней документы, давным-давно перераспределены между другими сотрудниками.

– А ноутбук и другие вещи из его последней поездки так и не обнаружены?

– Если б они были обнаружены, я, по всей вероятности, узнал бы об этом в первую очередь.

– Мы выясняем, во-первых, что произошло с Вильямом Старком, а во-вторых, почему он исчез. Он каким-либо образом намекал на то, что у него проблемы? Состояние его было стабильным?

Шеф сосредоточил взгляд на ручке, вероятно полученной в подарок на двадцатипятилетие беспорочной службы.

– Стабильным?.. Ну, не сказал бы. Время от времени я прихожу к мысли, что на самом деле он пребывал в депрессивном настроении.

– Что заставило вас так думать? Он брал больничный?

Эриксен снова улыбнулся.

– Старк? Нет-нет, ну что вы. Он был, пожалуй, самым обязательным человеком, которого я когда-либо встречал. Мне кажется, он не пропустил ни единого дня за те годы, что мы вместе работали. Однако иногда он выглядел довольно мрачным. Думаю, его глубоко огорчала болезнь падчерицы, и еще почему-то мне кажется, отношения у них с подругой разладились. Когда он как-то явился на работу с фингалом под глазом, не то чтобы я воспринял это как нечто особенное. Современные дамы бывают довольно-таки энергичными.

Карл кивнул. Рене Эриксен, безусловно, и сам выглядел так, словно периодически получал в морду.

– Вообще-то, мне кажется, в последние несколько месяцев ему все сложнее и сложнее было сохранять свой обычный энтузиазм, – продолжал меж тем этот белесый тип. – Так что да, именно о склонности к депрессии я и подумал.

– И потому весть о самоубийстве, совершенном им, не стала бы для вас неожиданностью, если б так случилось? – спросил Карл.

Эриксен пожал плечами:

– Да что мы вообще знаем о других людях?

* * *

В голове у Рене И. Эриксена царил полный хаос. Перед ним сидели два представителя уголовного розыска, которые объявились слишком рано, пока он еще не успел разобраться, какие именно сведения стоило им предоставить. И какого лешего он высказал предположение, что подруга Старка била его? Эта дурацкая фраза про фингал… Ведь это легко проверить… Нет-нет, впредь надо быть осторожнее и не цепляться за что попало в попытке выбраться на сушу.

Чем меньше он предоставит им зацепок, тем выше шансы, что их махинации никогда не раскроются. Но, с другой стороны, раз он начал излагать историю-прикрытие, надо было приплести сюда Старка как гения чиновничьего мира и автора всей авантюры, тем самым переключив расследование с собственной персоны. Ведь Рене совершил такие ловкие манипуляции с документами Старка, что мог даже доказать его авторство.

Проблема заключалась лишь в том, что его подельники из «Банка Карребэк» тоже окажутся вовлечены в процесс расследования, а раз так, они, несомненно, укажут на него. Кроме того, ему сложно будет объяснить, почему он только теперь показал полиции эти бумаги. Проклятье… Почему он не подготовился как следует, чтобы по-человечески объяснить появление этих новых документов? Мог ли он вообще настаивать на том, что лишь сейчас отыскал их? И почему же тогда он не поставил в известность полицию? Почему?

Рене посмотрел на двух мужчин, сидевших перед ним. Никто из них по отдельности не внушал ему тревоги, но в совокупности они вызывали беспокойство.

Ему было знакомо это чувство по работе в «Данида»[18] и поездкам в отдаленные уголки мира. Он вспомнил, как вокруг него постоянно крутились те, кто старался выискать его слабости, даже в наиболее деликатных ситуациях. И в данный момент Эриксен ощутил себя сидящим на песке на тростниковом коврике перед мерцающим костром в окружении вооруженных сомалийцев. Один отвлекал его внимание, другой был наготове в любой момент переключить внимание на себя. Переговоры постоянно проходили в меняющихся обстоятельствах. Честно признаться, в таких условиях ему никогда не удавалось добиться большого успеха.

Сейчас главным был датский полицейский. Он неоспоримо являлся сильным звеном и мог завершить беседу тогда, когда пожелает. Вот на него и надо было ориентироваться. Парень с арабской внешностью – на подхвате. Несмотря на дружелюбный взгляд и улыбку, которая в иной ситуации вызвала бы ощущение надежности, за этой покладистой внешностью сквозила особая необъяснимая беспощадность. Рене видел спокойно пасущихся импал, внезапно бросавшихся врассыпную от неожиданно напавших из засады львов. Сейчас он чувствовал себя такой импалой перед этим человеком.

– Что мы вообще знаем о других людях? – повторил он.

– Старк когда-нибудь упоминал о местах или людях, помимо собственного дома и домочадцев, к которым имел особое отношение? – осведомился главный. – О месте, которое, как можно предположить, он выбрал бы в качестве убежища, или о месте, где он хотел бы закончить жизнь?

«Что ответить? – думал Рене. – Придумать что-нибудь? Чтобы побыстрее выставить их отсюда подобру-поздорову?»

Он посмотрел на сидевшего рядом араба. Рентген взгляда, встретивший его, напрочь отбил у него все креативные идеи.

– К сожалению, нет. Он был достаточно закрыт в плане собственных потребностей и желаний.

– Вы не были друзьями, но вы когда-либо бывали у него дома? – выдал араб.

Эриксен замотал головой.

– Нет. Мне кажется, не стоит смешивать работу и личную жизнь.

– О его странностях тоже ничего не скажете?

– Странностях? – Рене позволил себе подавленно усмехнуться. – Разве у нас у всех нет каких-либо странностей, если копнуть чуть глубже? По крайней мере, для сотрудников датских государственных служб это обязательно.

Отвлекающий маневр не подействовал ни на одного из собеседников.

– Я сейчас имею в виду по большей части его сексуальную ориентацию, – продолжал араб.

Рене затаил дыхание, его клетки начали вырабатывать адреналин. На подобный вопрос он не рассчитывал. Неужели это выход из ловушки? А ну как этот задорный темный человечек предоставил ему ключи от свободы? Заметили ли они, насколько бурно он отреагировал на вопрос? Лучше бы не заметили…