Наступал сочельник, и Фиона тревожилась, что Иан и Алана не успеют к празднику. Она еще никогда не праздновала Рождество без брата, и хоть весь остальной клан здесь, в замке, без Иана будет уже не то. Может, он заблудился? Или с ним что-нибудь случилось? Или же он повез Алану домой, в Дандрум, и вернуться в Крейглит к Рождеству попросту не успеет? Фиона жалела, что не смогла попрощаться с Аланой Макнаб. Благодаря ей в Крейглите и вправду стало весело, а без нее в замке чего-то недоставало.

Элизабет вошла в библиотеку и забралась на подоконник, возле которого стояла Фиона.

– Не видно их? – спросила Элизабет.

– Пока нет, – ответила Фиона.

Кузина вздохнула.

– А разве сегодня мы не пойдем собирать зелень и готовиться к Рождеству? В Англии мы всегда так делали.

Фиона повернулась к ней.

– Элизабет, здесь не Англия. Алана ушла, никому не сказав ни слова, и Иан отправился за ней.

– Еще одна шотландская традиция?

– Просто порядочность.

– А-а, я думала, что-то вроде погони. Он ведь любит ее, да?

Фиона кивнула.

– Думаю, да.

– Это и есть волшебство? – прошептала Элизабет и прикусила губу. – Может, наши чары подействовали? – Она помолчала, разглядывая свои ногти. – Скажи, а что будет, если кто-нибудь пытался колдовать, с благими намерениями, конечно, но что-то разладилось?

Услышав упавший голос подруги, Фиона взглянула на нее, заметила, как горят щеки, и перепугалась.

– Господи, Элизабет, что ты натворила?

Элизабет смущенно пожала плечами.

– Да так, ничего, просто волосы Аланы мне все-таки пригодились. Ну и у Пенелопы я тоже стащила немного. Потом произнесла заклинание и бросила их в камин, когда пробило полночь. Должна же я была узнать! Пенелопа убеждена, что Иан женится на ней, а он не глядит ни на кого, кроме Аланы. Пенелопа с мамой только шепчутся, строят какие-то планы, а мне ничего не объясняют. Вот я и решила на этот раз узнать все первой.

Фиона смотрела на нее во все глаза.

– И что же было дальше?

– Волосы Пенелопы сгорели сразу. А волосы Аланы горели медленно – сначала появились искры, затем вспыхнуло пламя, а потом волосы как взлетят, Фи! Так и порхали над пламенем, только обгорели по краям, как красное кружево. Повисели над огнем, и сквозняком их вынесло к самой каминной решетке. А тут вдруг из дымохода вылетел ветер и выдул их в комнату. Что это – значит?

– Это значит, что тебе повезло – ты ведь могла спалить весь дом, – с досадой выпалила Фиона.

Элизабет пристыженно молчала, и Фиона схватила ее за руку.

– Пойдем-ка лучше спросим у Энни.

– Они где-то пропадали всю ночь – может, сбежали и поженились тайком? – допытывалась Пенелопа у матери.

Марджори нахмурилась, прошлась по гостиной и выглянула в окно. «Интересно, – задумалась она, – если уже находишься в Шотландии, обязательно ехать в Гретна-Грин или любая наковальня сгодится для поспешного бракосочетания?» Она с досадой отмахнулась от этой мысли.

– Не глупи, Пенелопа. Конечно, нет.

Пенелопа вышагивала по ковру.

– В замке переполох, потому что она ушла, никому не сказав ни слова, не попрощалась, даже не пожелала всем счастливого Рождества. Дети плачут и зовут ее, мужчины поговаривают, что пора бы отправиться на поиски. А Иан уже уехал за ней!

Марджори нахмурилась. Что станет с Пембруком, если Иан заблудится в метель, получит увечье или погибнет? С другой стороны, исчезновение Аланы Макнаб и вправду хорошее известие.

– Похоже, я убедила ее, что Иану она не нужна.

Марджори обернулась к дочери.

– Убедила ее? Ты? Каким образом?

Пенелопа остановилась, ее щеки заалели.

– Она видела меня с Ианом. Я лежала в постели голая, – и она хитро усмехнулась, глядя в глаза матери. – Какое у нее было лицо!

У Марджори подкосились ноги, она уставилась на дочь, разинув рот.

– Так ты соблазнила Иана, позволила ему…

Пенелопа вскинула голову.

– Ты же сказала, что я должна сделать все возможное, лишь бы вытянуть из него предложение. Но застать нас вдвоем должна была не Алана, а моя горничная – закричать, переполошить весь замок, чтобы все подумали… словом, чтобы увидели нас с Ианом и ему не осталось ничего другого, кроме как жениться на мне.

У Марджори сжалось сердце.

– Мне, наверное, следовало выразиться яснее. Я со-всем не то имела в виду, Пенелопа. Что же произошло?

– Он только взглянул на меня один раз и заявил, что не станет делать предложение – он решил, что мы не пара. И он меня не хочет. Ужасно унизительно!

– Так он отказался… лечь с тобой в постель или жениться на тебе?

– И то и другое, – в глазах Пенелопы заблестели слезы. – О, мама, ну что со мной не так?

Марджори зашагала из угла в угол, ярость взметнулась в ней пламенем костра.

– Значит, отказался? Болван, деревенщина, простофиля Иан Макгилливрей посмел отвергнуть мою дочь?

– Что нам теперь делать, мама? – спросила Пенелопа. – Как все исправить, заставить его жениться на мне? Я сказала ему, что мне все равно, но это неправда. Я не допущу, чтобы она…

Марджори резко остановилась.

– Говоришь, вас с Ианом видела леди Алана?

– Да. Она вошла в комнату и побелела, как снег, увидев меня в постели, а Иана – спиной к ней, возле кровати, как будто мы и вправду…

Марджори задергала шнур звонка.

– Мы должны вернуть ее.

– Зачем?

Марджори улыбнулась дочери.

– Пусть подтвердит то, что видела. Тогда Иану придется жениться на тебе. Выбора у него нет. Выиграем все равно мы.

Пенелопа улыбнулась, только ее глаза остались настороженными. На счастливую невесту она ничуть не походила – наоборот, излучала ненависть. На миг у Марджори перехватило горло. Что она натворила?

Но Пенелопа уже повернулась к двери.

– В таком случае сегодня мы все-таки объявим о нашей помолвке. Как только он вернется, неважно, с Аланой или без нее. Надеюсь, она все-таки будет здесь. Если бы на Рождество я загадывала желание, то загадала бы именно это.

– Пенелопа… – начала было Марджори, но та уже открыла дверь.

– Пойду прикажу горничной как следует отутюжить мое голубое шелковое платье, – сказала она. – Сегодня я хочу выглядеть как графиня.

Карета подкатила к дверям замка Крейглит, и Уилфред Эсмонд, маркиз Мерридью, принюхался и фыркнул. Он уставился на серые холодные камни, и они словно воззрились на него в ответ, настороженные и негостеприимные. Вокруг не было ничего примечательного, кроме разве что каменной башни с заостренной крышей, наполовину занесенной снегом.