– Разве вы меня боитесь? – сказала ей та.

– Я смущена, что отдала вам тарелку, – ответила графиня.

– Я хотела помочь вам, – отвечала императрица и стала шутить с нами по поводу пудры, сыпавшейся с наших шиньонов на плечи».

В Александровском дворце Царского Села столы для официальных завтраков устанавливались в Полукруглом зале. Существовало два основных варианта размещения гостей. Эти варианты зависели от повода к официальной трапезе или от подбора гостей. Круглые столы, за которыми сидели от 10 до 11 человек, устанавливались, когда царь хотел большего контакта и возможности для бесед со своими гостями. В этом случае царь переходил от одного стола к другому, присаживаясь на оставленный для него свободный стул. Это позволяло гостям говорить, что они завтракали вместе с царем.

Длинные полукруглые столы использовали на больших официальных приемах. Размещение за такими столами было жестко формализовано. В этом случае огромное значение придавалось нюансам, подчас малопонятным посторонним: возраст, влияние, прямая или боковая ветви семейного древа и т. д. Естественно, это создавало достаточно официально-формальную обстановку за столом, когда решающую роль играли не взаимные симпатии, а этикет и правила вежливости. Иногда царь сознательно использовал подобный вариант, если хотел оградить себя от слишком большого числа контактов.

Во время традиционных парадных завтраков, например в ежегодные дни рождения, формальностей при рассаживании гостей за столами соблюдалось меньше. Поскольку гости были примерно одного уровня, то и рассаживались они за круглыми десятиперсонными столами сами. А поскольку столы неизбежно стояли ближе или дальше от царского стола, то начиналась борьба честолюбий за место за столом, ближайшим «к царям». А. А. Половцев с иронией упоминает, как во время традиционного завтрака в Аничковом дворце на дне рождения Александра III начиналось «забавное протискивание тех, кои желают завтракать поближе к их величествам»[403].

Перед началом обеда или завтрака холодные закуски подавались в соседний Портретный зал, или иногда – в Малую Библиотеку Александровского дворца. Закуски либо выставлялись на отдельный стол, либо разносились официантами на подносах. Закуски носили традиционный характер, для того чтобы закусить выпитую рюмку водки. Как правило, это были разнообразные копчености, грибы, салаты, икра.

Гостей к столу сопровождали лакеи. Каждому из гостей вручалась «схема» стола или просто указывалось его место за столом. Музыканты располагались в смежных комнатах, услаждая слух гостей. Первым за стол садился царь.

Николаю II подавали те же блюда, что и остальным гостям. С детства его приучили есть самые простые блюда, и, как правило, он не вторгался в составление своего меню, тем более что должностные лица Двора и повара хорошо изучили его вкусы. Пища для императрицы Александры Федоровны готовилась и подавалась отдельно. Это было связано со специальными диетами, предписанными ей докторами. А еще императрица строго следовала церковным постам.

Вне зависимости от повода и «уровня стола» существовал незыблемый порядок тостов. Первый тост всегда произносили «за здоровье императора». Он поднимался только после первой перемены блюд. Если на обеде или ужине присутствовал император, то он произносил тост за здоровье хозяйки дома[404].

Со временем, по мере накопления опыта, российские монархи вырабатывали свои приемы и тактику «работы публики» (собственное выражение Николая II) во время обедов и ужинов. Ими учитывались даже особенности «топографии» тех или иных императорских резиденций. Так как гости Зимнего дворца ужинали в нескольких залах, то император последовательно обходил эти залы, подсаживаясь за столы, для того чтобы побеседовать с кем-либо из гостей. Конечно, во время этих светских бесед ничего серьезного не обсуждалось по определению, но сам факт беседы с императором очень много значил для такой ярмарки тщеславия, как большие императорские балы. Уже упоминалось: чтобы император мог сесть за любой из столов, для него в обязательном порядке оставлялось свободное место, и «по факту» за круглыми столами «под пальмами» располагалось не 11, а 10 человек.

Практика подобной «работы» первых лиц империи во время трапез восходит к временам Екатерины II и Павла I. Все последующие императоры ее устойчиво воспроизводили, «работая за столами» во время дворцовых завтраков и обедов. Военный министр Д. А. Милютин, описывая ужин на 2 тысячи кувертов во время большого бала в Зимнем дворце в ноябре 1866 г., упоминал, что столы разместили в нескольких залах: «В Гербовом, где на эстраде поставлен был царский стол, в Георгиевском, Александровском и других, прилегающих к ним. Сам Государь не садился, а как хозяин обходил столы и разговаривал с некоторыми из гостей»[405].

Многократный свидетель подобных ужинов А. А. Половцев записал в своем дневнике 23 января 1886 г.: «… Против нас гр. Воронцова оставляет пустое место… для императора, который во время ужина обходит многочисленные столы…»[406]. Примечательно, что череда дворцовых залов, где ставились круглые столы для ужина, могла включать в себя и «лестницы». В буквальном смысле. Так, в январе 1887 г. А. А. Половцев записал в дневнике: «Бал в Концертном зале. Играю в вист… Ужинаю на лестнице с милейшею Шиповою»[407]. Под «лестницей» мемуарист имел в виду большие площадки на Иорданской лестнице Зимнего дворца, где во время «Больших» зимних балов, на которые приглашали до 2000 чел., также накрывались столы.

Более того, столы для ужинов после балов ставились и в залах Эрмитажа. До 1917 г. существовало четкое разграничение на жилой Зимний дворец и здание Эрмитажа, построенное при Николае I. Эрмитажные балы были не такие многолюдные, как Концертные (так назывались балы, проходившие в Концертном зале Зимнего дворца), поэтому эрмитажные залы использовали без ущерба для уникальных живописных полотен. Так, в Петровской галерее обычно играли в карты, а в ужинали «в отделении французской школы»[408].

В Эрмитаже ужинали не только после балов, но и после спектаклей в Эрмитажном театре. В 1899 г. в Эрмитажном театре, впервые после 1866 г., показали балет «Сон в летнюю ночь». Балет был превосходным, а по его завершении в Гербовом зале накрыли ужин за «круглыми десятикувертовыми столами при звуках чересчур оглушительной музыки»[409].