– Я написала отцу, – сообщила Сара, – с просьбой узнать что-нибудь про нее и ее семью. Он удивился, конечно, но обещал выяснить по своим каналам в Легионе.

– А за что тебя могут хотеть убить? – задалась вопросом Реджина. – Даже если в том подвале происходило что-то страшное, ты была младенцем. Какой смысл тебя убивать?

– Не знаю, – я покачала головой, вытряхивая из конверта все бумаги и документы. К тем, что там хранились, я добавила и те, что собрала до этого. – Я думала, что дело в сокрытии какой-то тайны. Но теперь не знаю… Может быть, это месть? Если принять версию Фарлага, то за что-то же родителей Лилии должны были проклясть? А что если ее зацепили не случайно, а намеренно? И потом пытались добить, когда она жила у тетки? И пожар возник из-за этого. Может быть, Аманда исчезла, чтобы спастись, а Делла тоже что-то знала об этом, поэтому забрала меня и спрятала… Правда, я не представляю, как бы сама на такое решилась, а ведь она была примерно моего возраста тогда.

– То есть ты предполагаешь, что родственники Аманды Блэк – кто там у нее был, брат или сестра? – что-то кому-то сделали и их прокляли, – принялась перечислять Реджина. – Их дочь тоже надеялись… убить проклятием, например, но она получила недостаточно проклятого зелья. Ее забирает к себе тетка… Пытается с мужем найти зелье противодействия, создает рецепт, но все упирается в слезы русалки. Она пытается призвать русалку. Мы не знаем, удалось ли ей это, смогла ли она приготовить снадобье, но знаем, что Лилия от кого-то беременеет… И вот вам непонятный момент номер один: от кого могла забеременеть странная проклятая девочка?

– Арт сказал, что она была… не в себе, – припомнила я. – Не разговаривала и была… как будто сумасшедшей или недоразвитой.

– Сам он недоразвитый, – фыркнула Сара. – В его устах это ничего не значит.

– Неважно! Кто мог в Лексе крутить роман со странной девочкой из семьи преподавателя? – с нажимом повторила Реджина.

– Может быть, это был не роман? – Алек смущенно смотрел на свои сцепленные в замок руки. – Мы все понимаем, что мог сделать с такой девушкой негодяй вроде Дорна.

– Дорн трусливый слизняк, – раздраженно возразила Сара, а я вспомнила, с чего начались мои проблемы с этим парнем: с того, что он начал меня задирать на потеху ей. – Но я согласна. И среди наших, и среди этой новоявленной элиты встречаются совершенно беспринципные экземпляры.

– Хорошо, предположим, – кивнула Реджина, бросив на меня сочувствующий взгляд. – Второй вопрос: почему тот, кто проклял родителей Лилии, все это время ничего не предпринимал? Она же жила здесь достаточно долго, по всей видимости.

– Не может ее найти? – предположил Алек.

– Не может до нее добраться, – поправила Сара. – Лекс – закрытая территория, сюда не так легко попасть.

– Как он тогда попал сюда в ночь пожара? – тут же задался вопросом Алек.

– Блэк говорил, что он в тот день был в Аларии по делам, – припомнила я. – Остался там на ночь, вернулся на следующий. Значит, порталы в те дни были открыты.

– Хорошо, – с серьезным видом продолжила Реджина, удивляя меня все больше и больше. Я почему-то привыкла думать о ней как о капризной и не очень умной красотке, хотя и знала, что у нее очень хорошие оценки. – Поджог, в огне Лилия Тор погибает, а Делла Блэк сбегает с ее трехмесячной дочкой, то есть тобой. Аманда тоже сбегает. Они обе прячутся. При этом Лилию Тор хоронят как Деллу. Почему? Почему Делла и Аманда Блэки так больше никогда и не возвращаются домой? Почему не пытаются связаться с профессором Блэком, хотя тот ищет их? Почему он перестает их искать? Почему двадцать лет спустя кто-то убивает сначала Деллу, а потом и самого Блэка? Возможно, этот кто-то и до Аманды добрался…

– Вот это мне совсем непонятно, – возразил Алек. – Если это какая-то месть семье Лилии Тор, то причем тут Блэки?

– Слишком много вопросов и мест, в которых мы только догадываемся, а не знаем наверняка, – я покачала головой. – Мы слишком многого не знаем… И не знаем, у кого спросить.

Я потерла руками лицо, да так и оставила ладони, прижатыми к щекам, а глаза – закрытыми, поэтому не увидела, как Сара дотянулась до обоих портретов, что я нашла в процессе своих поисков. Обгоревший потрет с Деллой Блэк и, как я теперь понимала, ее отцом больше привлек ее внимание.

– Знаешь, что странно? – неожиданно сказала она. Только тогда я открыла глаза и посмотрела на нее. – Странно то, что на этом портрете, взятом на память, как я понимаю, совершенно не виден мужчина. Если Делла взяла этот портрет на память об отце, то она выбрала не лучший вариант.

– Я не думаю, что в пожаре приходится выбирать, – заметил Алек. – Хватаешь первое, что под руку попалось.

– И она схватила жестяную коробку со своими «любовными сокровищами», младенца и горящий портрет? – усомнилась Сара. – Как-то это странно. Почему только портрет с отцом, где портрет с матерью?

На эти вопросы я тоже не знала ответов, могла лишь предполагать, но это было абсолютно бессмысленно.

– Нам нужен кто-то, кто был или мог быть достаточно близок Блэкам в то время, – поняла я. – Я ведь составляла список тех, кто работал в Лексе в то время. Когда думала, что моим отцом может быть кто-то из преподавателей.

Я принялась судорожно перебирать бумажки, в поисках составленного когда-то списка. К счастью, я не успела его потерять.

– Вот! Тут профессор Блэк и еще семеро мужчин, не знаю, кто из них мог быть достаточно дружен с ним, чтобы… – я осеклась, дойдя взглядом до зачеркнутой фамилии. – Лессандр…

– Что? – удивилась Сара. – А она тут причем?

– Она тоже была здесь двадцать лет назад, – объяснила я, продолжая зачарованно смотреть на список. Очень уж меня удивило то, что она в нем оказалась. Я про это совсем забыла. – Она была в то время чьим-то ассистентом.

– Если бы вдруг оказалось, что она была ассистентом Блэка, это бы нам очень помогло, – заметил Алек.

– Да, только сомневаюсь, что она станет разговаривать с нами, если мы ее спросим, – хмыкнула Реджина.

– А мы не будем у нее спрашивать, – я улыбнулась. – Есть человек, который наверняка знает, где посмотреть, чьим ассистентом она была. И если нам повезет, ректор Фарлаг сам ее обо всем расспросит. С ним она точно разговаривать станет.

Я нетерпеливо поднялась из-за стола и направилась к кабинету ректора. Мои друзья, конечно, последовали за мной.

Новый след так будоражил мое воображение, что я и не подумала о том, что ректор может быть в кабинете не один. Поэтому я без колебаний открыла внутреннюю дверь, которая вела в кабинет из его апартаментов, уже набрав в легкие воздух, чтобы изложить свою просьбу.

Но так и замерла, не заговорив и не выдохнув. В кабинете с ректором была его жена.

* * *

Они стояли у окна, сегодня в честь пасмурной погоды вновь расшторенного. Фарлаг привалился плечом к стене и по обыкновению спрятал руки в карманы брюк. За те полтора часа, что мы не виделись, хуже он выглядеть не стал, что пусть немного, но успокаивало. Его жена стояла к нему почти вплотную, положив ладонь ему на грудь и, как мне показалось, собираясь придвинуться еще ближе. То ли чтобы поцеловать, то ли чтобы обнять. Это не имело принципиального значения, меня все равно резануло ревностью как острым ножом.